Евреи России. Времена и события. История евреев Российской империи
Шрифт:
Выселение евреев из Ковенской и Курляндской губерний вызвало хаос в торговой и экономической жизни огромного края. Города опустели‚ торговля замерла‚ фабрики простаивали, христианское население страдало от дороговизны и безработицы. Выхода не было‚ и военные власти позволили изгнанникам вернуться в свои дома, но при этом от них потребовали выделить заложников из раввинов и богатых евреев – «с предупреждением‚ что в случае измены со стороны еврейского населения‚ заложники будут повешены». Евреи отказывались возвращаться на таких позорных условиях; высланные из Вилькомира написали главнокомандующему: «Мы оскорблены в наших патриотических чувствах и не согласны выделить заложников‚ сыновья и братья которых сражаются за честь и славу России».
В стране не хватало транспорта
«С трудом отодвигаешь тяжелые громадные двери товарного вагона. Заглядываешь внутрь. Спертый‚ удушливый воздух‚ холод и мрак. Глаза с трудом различают отдельных людей в копошащейся живой массе. Из-за груды грязных подушек и тряпья поднимаются всклокоченные головы стариков и старух. Молодые женщины глядят воспаленными‚ лихорадочно горящими‚ умоляющими глазами… Хриплым шепотом жалуются: «Лучше бы умерли дома».
Есть больные. В груде тряпья много детей. Высовываются исхудавшие‚ посиневшие ручки. На холоде меняют детям пеленки‚ протягивают им иссохшую грудь. Плач детей… протяжный беспомощный плач доносится из всех вагонов. Кажется‚ весь длинный‚ безглазый поезд колышется и вздрагивает‚ как огромное живое существо‚ весь содрогается от детского плача‚ от надрывающего душу стона…»
Еврейский писатель И. Л. Перец – в то время очень больной – увидел из окна квартиры группу изгнанников-евреев‚ которые брели по варшавской улице с детьми‚ узлами и подушками. «Опять еврейские подушки!» – простонал он‚ и это были последние его слова.
В газете «Русский инвалид» написали: «Разве время теперь толковать о равноправии? Равноправие не простая вещь… Его надо заслужить преданностью отечеству и общим моральным ростом».
Еврейский журналист ответил на это в еженедельнике «Рассвет»: «Я лично не придерживаюсь того мнения‚ что права нужно заслужить; я думаю наоборот‚ что лишение прав нужно «заслужить»‚ о чем есть подробные указания в «Уложении о наказаниях»… Если теперь Бог нам поможет, и мы оторвем от Пруссии известный кусок земли‚ тогда прусский немец станет русским подданным. О его преданности России‚ против которой он теперь ведет войну‚ навряд ли можно говорить‚ и, тем не менее… этот немец‚ сейчас после присоединения к России‚ получит права… те самые права‚ которых лишены мы‚ помогавшие ценою жизни насильно превратить этого немца в русского подданного».
Писатели и артисты организовали в Петербурге вечер «в пользу еврейского населения‚ пострадавшего от военных действий»; среди прочих выступали Л. Андреев и М. Горький‚ дирижировал оркестром композитор А. Глазунов; доход с вечера составил 8000 рублей. Для этой же цели еврейские и русские художники и скульпторы устроили продажу своих произведений; в аукционе участвовали И. Репин‚ А. Бенуа‚ К. Сомов.
В 1915 году по инициативе М. Горького возникло «Русское общество для изучения еврейской жизни»‚ которое выпустило сборник «Щит» в помощь российским евреям. В нем приняли участие ученые, политические деятели, писатели и поэты Л. Андреев, К. Бальмонт‚ В. Брюсов‚ И. Бунин‚ В. Короленко, Ф. Сологуб, З. Гиппиус, Д Мережковский. Сборник начинался статьей Л. Андреева: «Мне нет надобности… ссылаться на геройство евреев в деле обороны России‚ на их трагическую по своей верности любовь к России… Надо всем понять‚ что конец еврейских страданий – начало нашего самоуважения‚ без которого России не быть».
Сборник «Щит» предварял эпиграф из стихотворения Х. Н. Бялика «Над бойней» (перевод В. Жаботинского):
Небеса! Если в вас, в глубине синевы,Еще жив старый Бог на престоле,И лишь мне Он незрим, – то молитесь хоть выО моей окровавленной доле!У меня больше нет ни молитвы в груди,Ни в руках моих сил, ни надежд впереди…О, доколе, доколе, доколе?Д. Мережковский, из статьи
В газете «Русские ведомости» задали вопрос: «Если евреи могут умирать за Россию‚ то почему они не могут жить повсеместно в России‚ почему они не могут быть офицерами в русском войске?..» Эту проблему обсуждали повсюду‚ и – по свидетельству управляющего делами Совета министров – «даже непримиримые антисемиты приходили к членам правительства с протестами и жалобами на возмутительное отношение к евреям на фронте». На секретных заседаниях министры говорили о «недопустимых ни в одном цивилизованном государстве насилиях и надругательствах» во время выселения евреев: «Люди сотнями мрут от голода, холода, болезней. Детская смертность достигает ужасающих размеров. По сторонам дорог валяются не погребенные трупы. Повсюду падаль и невыносимые миазмы». Министры потребовали от командования «отказаться от преследования еврейской массы и огульного обвинения ее в измене»‚ но генерал Н. Янушкевич сообщил в ответ: «принятые меры в отношении евреев весьма слабые»‚ их следует усилить «в еще более значительной степени».
Поток еврейских беженцев нарастал. Летом 1915 года власти временно допустили их в города Воронежской‚ Тамбовской, Пензенской губерний, но там не оказалось никакого пристанища‚ тысячи евреев с детьми и вещами расположились на улицах‚ площадях‚ в подворотнях домов. Распространялись заразные болезни, от которых страдало местное население; положение стало безвыходным‚ и этот вопрос поступил на рассмотрение правительства.
Министры уже понимали, что черту оседлости придется временно расширить, однако некоторые соглашались на это «с душевным прискорбием». Из стенограмм секретных совещаний Совета министров: «Медлить нельзя. Движется масса евреев…» – «Приходится признаться‚ что уступки неизбежны. Вопрос в их объеме…» – «Вся Россия страдает от тяжести войны‚ но первыми получают облегчение евреи. Мое чувство как-то не может этого переварить…» – «Евреи встряхнут сонное царство… заставят перейти от старозаветных приемов хозяйства к более совершенным…» – «Откровенно заявляю перед Советом министров‚ что душа не приемлет…» – «Нельзя одновременно вести две войны – с германцами и с евреями… Надо разделить эти войны…» – «Необходимо что-нибудь сделать для облегчения займа за границей…» – «Ротшильд дальше не идет… Сказать ему: старайся‚ помогай…»
Это было время поражений русской армии; требовались громадные займы для продолжения войны‚ но преследования евреев вызывали возмущение в других странах, создавая трудности в получении иностранных кредитов. Поэтому один из министров предложил «извлечь из этой уступки наибольшие выгоды… и предъявить евреям откровенный ультиматум: «Мы даем вам изменение правил о черте оседлости… а вы пожалуйте нам денежную поддержку на русском и иностранном рынках»…». В августе 1915 года министр внутренних дел разослал по губерниям особый циркуляр: временно, «ввиду чрезвычайных обстоятельств военного времени», евреи из прифронтовой полосы получили право жительства в городах вне черты оседлости.
Закрытыми по-прежнему оставались сельские местности внутренних губерний России‚ Петроград и Москва‚ казачьи области – Терская‚ Кубанская и Войска Донского‚ а также места царских резиденций. Установили льготный прием в учебные заведения для участников войны и их детей – независимо от национальности и вероисповедания‚ однако прочие ограничительные законы продолжали существовать. Раненых еврейских солдат после излечения немедленно высылали из Петрограда и Москвы; отсрочку до двух месяцев давали лишь «для приспособления искусственных конечностей». В Москве проводили облавы на «беспаспортных евреев», среди прочих арестовали пожилую женщину‚ которая приехала в лазарет для свидания с раненым сыном. Английские финансисты во главе с Ротшильдом просили русское правительство пересмотреть антиеврейские законы‚ но царь запретил давать какие-либо обещания по этому поводу.