Еврейские пираты Карибского моря
Шрифт:
Оценивая империю Карла, нельзя не заметить, что император довел страну до истощения ресурсов. Империя оказалась чересчур велика, а враги, противостоявшие императору, слишком сильны. Исторические тенденции были против него. Испания прекратила производство. Пользуясь золотом и серебром Нового Света, испанцы покупали все необходимое, из-за чего цены удвоились. Европа процветала, а Испания в момент отречения Карла уже имела двадцать миллионов долга.
Перевод Библии на немецкий язык, осуществленный Лютером в 1534 году, стал краеугольным камнем протестантизма. Несмотря на все усилия ордена иезуитов, основанного в том же году и считавшегося воинством Божьим, несмотря на Контрреформацию, поддержанную Карлом, ересь распространялась со скоростью эпидемии. Даже престиж Карла как завоевателя Туниса был запятнан, когда сын тунисского эмира (ранее признавшего себя вассалом императора) сверг и ослепил своего отца, а затем перешел на сторону турок. Испанский командующий в Ла-Голетте отрекся от своей веры и принял ислам.
Карл не мог обратить вспять
106
Jane S. Gerber, Jewish Society in Fez (Leiden: E. J. Brill, 1980), 166–169.
Сефарды стали доминировать в торговле на Карибском море во время правления Карла. Открытие Америки и создание новых морских путей на Восток поместили всемирную торговлю в пределы, населенные сефардами. К середине столетия сухопутные пути на Ближний Восток утратили свое значение в пользу морских. Донья Мария де Толедо до своей смерти в 1549 году трудилась вместе с купцами-конверсос над превращением Ямайки из гибнущей колонии в процветающий перевалочный пункт, естественное (хотя не совсем законное) развитие событий для острова, лежавшего на пересечении морских путей из Испании и Нового Света.
Хотя Карл постарался выгнать всех новых христиан из Антверпена, он терпел их присутствие в Новом Свете. Его сын Филипп II продолжал следовать тем же курсом. Монарх счел, что финансовые интересы требуют игнорировать обилие конверсос среди купцов и управляющих и осознанно разрешал новым христианам служить в Новом Свете королевскими казначеями, нотариусами и судьями. Пока они преклоняли колени перед Иисусом, никто не подвергал сомнению их веру. Но когда новые христиане стали распоряжаться всей хорошо налаженной богатой торговлей через Севилью и Лиссабон, они стали проблемой. В их присутствии больше не было необходимости, и старые христиане «с чистой кровью» возжелали занять их место. Это означало инквизицию.
Объединение Испании и Португалии в 1580 году возродило и усилило активность инквизиторов. В последнее десятилетие XVI века Святой террор распространился в Новом Свете, и евреи-отступники начали искать защиты от преследований у других европейских держав. Убежище за пределами досягаемости Великого инквизитора они нашли в Нижних Землях на северо-западе европейского побережья, в уголке империи, восставшем во имя свободы.
Глава четвертая
Самуэль Палаччи, пират-раввин
Самуэль Палаччи, живший в Марокко, достиг совершеннолетия примерно в то же время, когда умер Синан. Хотя Палаччи рос в «меллахе», еврейском гетто Феса, и никогда не встречался со знаменитым еврейским пиратом, он слышал о его подвигах и решил повторить их. Ему удалось задуманное, хотя его карьера отличалась от жизненного пути Синана, так как Палаччи был еще и раввином, то есть его пиратство имело религиозную основу. Самуэль продолжил столетнюю традицию, которой следовали его отец и дядя [107] .
107
Происхождение семьи раввина восходит к известному талмудисту из Вавилона Моше бен Ханоху, который жил в X веке. Он попал в плен к пиратам, которые продали его в рабство в Кордову. Община выкупила бен-Ханоха и сделала своим раввином. Он женился на представительнице семьи Палаччи и превратил Испанию в центр изучения Торы. Во времена Самуэля отпрыски семьи Палаччи были известными раввинами в Италии, Греции и Турции. Jewish Encyclopedia, «Palache»; Hirschberg, A History of the Jews in North Africa, vol. 2, 212n (расширенное примечание о раввинах Палаччи).
Евреи жили в Марокко уже несколько столетий, когда в VII веке арабы покорили местные берберские племена и исламизировали страну. Фес был основан как столица в IX веке, и евреи этого города процветали, занимаясь ростовщичеством и торговлей драгоценными металлами — такой деятельности последователи Мухаммада избегали. В 1428 году мусульмане устроили беспорядки, обвинив евреев в том, что те внесли вино в мечети, и султан отвел еврейской общине землю возле дворца.
Когда Самуэль рос, в окруженном стенами гетто стремительно увеличивалось число беженцев из Испании и оно стало соперничать с Константинополем за звание самого крупного убежища евреев. Там обитало около пятидесяти тысяч человек, на узких улицах высокие здания соседствовали с многочисленными магазинами и лавчонками. Богачи жили отдельно, их дома, выстроенные в мавританском стиле, располагались у дворцовых садов. Меллах стал центром еврейской
108
* Раши («Рабейну Шломо Ицхаки», «учитель наш Шломо сын Ицхака», 1040–1105) — крупнейший средневековый комментатор Талмуда. Маймонид, иначе Рамбам, — «Рабби Моше бен Маймон» (1135–1204) — выдающийся еврейский врач, философ и богослов.
Внутри стен меллаха евреи чувствовали себя в полной безопасности, но снаружи, в других кварталах Феса и на городском базаре, где они продавали свой товар, им приходилось сталкиваться с хорошо знакомой враждебностью. Испанский путешественник описал эту двойственность:
[Внутри меллаха] у евреев есть свой губернатор, который отправляет правосудие, собирает налоги и передает их королю. Они платят налоги за все, и их оставляют в покое… За стенами меллаха к ним относятся с презрением. Они обязаны носить черную нашивку на головном уборе и цветную на одежде, чтобы мавры могли их распознать… Куда бы они ни пошли, мавры могут их избить и плюнуть в лицо… Если кто-то из них разбогатеет, король, узнав об этом, отнимает у него имущество. Но евреи так усердно трудятся и так хорошо разбираются в торговле, что часто управляют поместьями и делами мавританской знати, которой не до торговли или которая не так хорошо, как евреи, понимает все тонкости. Почти каждый знатный мавр желает поставить у себя управляющим еврея. Многие евреи таким образом богатеют [109] .
109
Mercedes Garcia-Arenal and Gerard Wiegers, A Man of Three Worlds: Samuel Palache, a Moroccan Jew in Catholic and Protestant Europe, trans. Martin Beagles (Baltimore: John Hopkins University Press, 2003), 24–25.
Как и католическое духовенство, муллы считали финансистов паразитами и лихоимцами и запрещали своим единоверцам заниматься коммерцией. Финансовые рычаги находились в руках евреев, которые чеканили монеты, собирали налоги, давали ссуды и поддерживали надежные, проверенные предприятия, каковыми были, к примеру, грабительские набеги корсаров.
Вместе с другими детьми меллаха Самуэль и его младший брат Йосеф с четырехлетнего возраста посещали религиозную школу. Их отец был школьным раввином, и братья, прилежно изучавшие Тору и Талмуд, постоянно чувствовали его присутствие. Они владели несколькими языками: дома говорили по-испански, на улице — по-арабски и по-португальски, в школе — на иврите и арамейском. Из семьи Палаччи уже шестьсот лет подряд выходили раввины, так что иудаизм пронизывал все аспекты их жизни и проявлялся во всех поступках. Периодические визиты дяди, странствующего проповедника, который объезжал Средиземноморье и наставлял верующих, побудили их заняться делом за стенами гетто [110] .
110
Влияние раввина на мальчиков напоминает влияние дяди из «Смерти коммивояжера».
Иудаизм и пиратство стали главными составляющими жизни братьев после ухода из меллаха. Ради удали и добычи они занялись морским разбоем, с особенным усердием преследуя врагов своего народа. Успехи пиратства они развивали в другой деятельности, однажды принесшей евреям убежище в Амстердаме — Новом Иерусалиме [111] .
В последние десятилетия XVI века марокканский султан, хотя и не воевал формально с Испанией, не пытался сдерживать своих корсаров. Братья Палаччи жили в меллахе Тетуана, пиратского порта на берегу Гибралтарского пролива. Ворота гетто запирались на ночь, но репутация торговцев и пиратов позволяла им приходить и уходить в любое время. Их товарищи рассказывали, что после успешного похода братья открыто заходили в испанские порты, притворяясь мирными купцами, и искали покупателей на взятую в бою добычу [112] .
111
Н. Graetz, Popular History of the Jews, vol. 5, trans. Rabbi A. B. Rhine, ed. Alexander Harkavy (New York: Hebrew Publishing Company, 1937), 55. Давид Йешурун, «мальчик-поэт», присвоил городу название Новый Иерусалим после того, как, скрываясь от преследования инквизиторов, нашел убежище в Амстердаме и, придя от этого в восторг, написал поэму.
112
Н. I. Bloom, The Economic Activities of the Jews in Amsterdam in the 17th and 18th Centuries (Williamsport, Pa.: Baynard Press, 1937), 78n23. «Амстердамские евреи достигли в этом деле невероятных высот. Они маскировали товар, спрятав его с другими грузами, упаковав по-другому или пометив заново, после чего бесстрашно отправлялись в португальские порты для перепродажи».