Еврейское остроумие. Десять заповедей

Белочкина Юлия Вадимовна

После долгого периода странствий он обосновался в 1740 году в Меджибоже, где и образовал свою общину. Его популярность была неслыханной, и не только среди людей духовных, которых, как известно, меньшинство. Им восхищались простые люди, ведь он говорил мудрые вещи понятным им языком. Город быстро стал местом массового паломничества, и вскоре хасидское движение охватило всю Восточную Европу. К концу жизни великого учителя у него было свыше десяти тысяч последователей.

Преемником БЕШТа стал его ближайший ученик, ребе Дов Бэр из Межерича — Великий Маггид (ум. 1772). Именно он разработал

теоретические основы учения хасидизма. Наиболее самобытный характер хасидизм получил в Аитве и в Белоруссии, где его развитие связано с деятельностью Шнеура Залмана из Аяд, Старого ребе (ум. 1813) — родоначальника династии хасидских раввинов Шнеерсонов, которая здравствует по сей день и стоит у истоков известного во всем мире еврейского движения ХАББАД. Хасидизм легко и прочно вошел в систему иудейской религии, как способ практической мистики.

Для евреев хасидизм имел и чисто практическое значение, это была своего рода наука о правильной жизни. А как известно, правильная жизнь привлекает к себе удачу во всех делах и начинаниях.

К хасидскому ребе пришел еврей и начал жаловаться на свою неудачливость. Вот, например, вчера они шли с соседом Шмулем через речку по ветхим мосткам, Шмуль перешел, а под ним доска подломилась, вот промок до нитки! А позавчера забрал у портного новые штаны, надел их и решил зайти в синагогу, пусть все посмотрят! И тут из подворотни кошка: шасть под ноги! Он от неожиданности упал, а когда встал — на новых штанах дырка! И главное: за что ему все это? Заповеди соблюдает, на молитву ходит… Не подскажет ребе, что надо сделать, чтоб от этой напасти избавиться? Может, поститься надо?

Ребе заулыбался:

— Расскажу тебе историю. В молодости я и мой товарищ много странствовали. Однажды остановились мы на постоялом дворе, где собирались лошадники. Весь вечер они пили, играли в карты и распевали непристойные песни. Мы с другом легли спать: я у стенки, а мой друг с краю. Через какое-то время хмель побудил гуляк к буйству, они подошли к нам, стащили с полки моего приятеля и надавали ему тумаков. Тут кто-то во дворе заиграл на гармонике, и они побежали танцевать. Мы начали снова готовиться ко сну, мой друг сказал, что теперь он ляжет у стены, а я с краю.

Через какое-то время эти гуляки вернулись и снова подошли к нам. Один схватил меня за плечо и начал трусить, но его товарищ сказал, что это будет несправедливо, нужно угостить тумаками и второго еврея. Моего друга снова стащили на пол и отдубасили. Так что если человеку суждено получить удары, он их получит, независимо от того, где он находится. Не лишай же себя еще и удовольствия вкусно поесть.

* * *

Один еврей пришел к ребе, и начал перечислять свои неприятности, и под конец спросил, нельзя ли сделать так, чтоб удача повернулась к нему лицом.

— Ас чего ты взял, что ты неудачник?! — в свою очередь изумился ребе и рассказал ему такую историю:

— Два брата всю жизнь провели за городскими стенами и никогда не видели ни полей, ни лугов. И вот однажды решили они отправиться в гости к дальней родне в деревню.

По дороге они увидели землепашца:

— Что он делает? Раскапывает

землю и оставляет на ней глубокие полосы! Зачем портить ровную землю, покрытую такой красивой зеленой травой? — начал сокрушаться один из братьев. — А теперь посмотри, что он делает! Сумасшедший какой-то! Берет хорошую пшеницу и бросает в грязь! Нет, пойду-ка я обратно!

Второй брат преодолел свое изумление, добрался до дома своих родственников и остался там погостить. Всего через несколько недель он заметил, что черное вспаханное поле начало покрываться молодой зеленью, еще более прекрасной и нежной, чем прежняя. Он написал об этом брату и тот оставил свои страхи и пришел в деревню. Они часто ходили подолгу любоваться на поле.

Шло время, и зеленые побеги становились золотыми колосьями. Когда пшеница совсем поспела, земледелец принес косу и стал косить. Тут нетерпеливый брат закричал:

— Он ненормальный, этот человек! Вырастил такие чудесные колосья и своими руками срезает их! Что за глупость! Ухожу обратно в город!

Но его брат остался в деревне. Он увидел, что земледелец обмолотил колосья и собрал пшеницы во сто крат больше, чем посеял. Только теперь ему стало ясно: во всем, что делал земледелец, были своя цель и здравый смысл.

Так лее и с Богом. Все Его замыслы — нам на благо. Но смертный, видя малюсенькую часть Его творения, не может постичь всей сущности и смысла деяний Всевышнего.

* * *

Однажды к ребе Менделе из Коцка пришел юноша, который недавно закончил обучение в ешиве и вступил в самостоятельную жизнь.

— Раньше я учился, и все было просто и ясно. Я знал, что мне делать, когда читать книги, когда идти на молитву. Теперь в моей жизни все перепуталось. Я страдаю от этого, ребе. Я в растерянности. Прошу вас, помогите мне избавиться от сомнений и страданий.

Ребе взглянул на него и сказал:

— А может быть, Богу нужнее твои сомнения и страдания, чем молитва и учеба?

* * *

Однажды ребе Акива сел на осла и отправился посетить своего давнего приятеля. В подарок ему он взял красивого петуха. Сумерки застали его у маленького поселения, он попросил ночлега, но тамошние жители прогнали его. Ребе Акива пожал плечами и бодро сказал себе: «Все, что Бог ни делает, — все к лучшему», — и устроился на ночлег под раскидистым деревом. Он зажег дорожный фонарь, достал лепешку, вдруг слышит — петух истошно кричит. Вскочил ребе Акива, но лисица уже исчезала в кустах со своей добычей. Ребе Акива не разрешил себе огорчаться, снова повторил: «Все, что Бог ни делает, — все к лучшему». Только он открыл Тору, чтоб прочитать главу на сон грядущий, как поднялся ветер и задул огонь. Опять сказал ребе: «Все, что Бог ни делает, — к лучшему», — и тут же заметил, что осел сумел освободиться и ушел. Огорчился ребе Акива, что придется проделать долгий путь пешком, поохал, повздыхал, но все же повторил: «Все, что Бог ни делает, — к лучшему», — и лег спать. Как известно, праведники спят крепко. Утром он дошел пешком до нужной ему деревни, погостил какое-то время в доме друга, а потом пешком же отправился назад. Дойдя до хутора, где с ним так скверно обошлись, он, к своему удивлению, увидел, что там нет ни единой живой души. Потом к нему вышел древний старик, который рассказал ему, что в ту ночь, когда он просил ночлега и получил отказ, на хутор напали беглые каторжники и поубивали всех жителей.