Еврейское остроумие
Шрифт:
— Ты что, упал туда?
— Не смеши меня! Я там жить собираюсь…
— Знаешь, я прохожу курс лечения гормонами.
— Конечно, чтобы угодить своей кошечке?
— Не смеши меня! Я что, буду делать это ради своей старухи?
Шмулю в больнице ставят клизму. Он охает, дергается.
— Что, слишком горячо?
— Ой, не смешите меня! Слишком сладко!
Шмуль примчался
— Опоздали на поезд? — сочувственно спрашивает его начальник станции.
— Не смешите меня! Я его спугнул!
Шмуль спрыгнул с трамвая и приземлился на задницу.
— Упали? — сочувственно спрашивает его прохожий.
— Ох, не смешите меня: я так из трамвая всегда выхожу!
В сквере играет прелестный белокурый малыш. Какой-то мужчина спрашивает его участливо:
— Тебя как зовут, крошка?
— Мориц Подачек.
Взрослый, медовым голосом:
— А когда ты слушаешься мамочку, она, конечно, зовет тебя Мойшеле?
— Ой, не смешите меня. Она мне говорит: Полачек!
В аптеке:
— Дайте мне на десять пфеннигов слабительных таблеток.
— Вам упаковать?
— Не смешите меня! Я их так домой покачу.
— Вы мне вчера продали мех, — говорит старьевщик. — Так вот: там вши водятся!
— Не смешите меня! За эти деньги я вам райских птичек туда поселю!
Приезжий, в гостинице:
— А клопов в постели нет?
— Не смешите меня! — отвечает хозяин. — Они живут в вазе с цветами.
— Послушайте, хозяин! В моей постели — клопы!
— Ой, не смешите меня! За эту цену вы хотите в постели Грету Гарбо?
Шмуль в гостях у дяди Ицика. Вдруг он кричит в ужасе:
— Дядя, на стене клоп!
— Не смеши меня! А что я, по-твоему, должен иметь на стене: Рембрандта?
Ицик ночует у своего двоюродного брата Шмуля. Утром он жалуется:
— Ой, я совсем не мог спать! У тебя блохи везде так и скачут!
— Не смеши меня! Может, ты думал, для тебя тут кордебалет будет скакать?
На Фридрихштрассе в Берлине (в свое время улица пользовалась не слишком хорошей репутацией). Баба кричит вслед еврею в лапсердаке:
— Эй, еврей!
— Ой, не смеши меня! Кто же еще — хонте ( проститутка), что ли?
Мандельбаум
Кучер, "южный француз", обиженно:
— Ой, не смеши меня! Нет, я предпочитаю трефное.
Гость в ресторане:
— Телячью грудинку.
— В соусе? — спрашивает официант.
— Не смешите меня! В бюстгальтере!
Благочестивый житель местечка добровольно берет на себя роль хазана в синагоге. Поет он отвратительно. Но ни у кого не хватает смелости сказать ему об этом. Наконец за дело взялся старик Гершкович. Он приходит к хазану с парой драных башмаков и просит:
— Поставь мне новые подметки!
— Я вам что, сапожник? — презрительно отвечает тот.
— Не смеши меня! Нет, ты хазан!
Двое пассажиров сидят в купе. Поезд трогается.
— Мне кажется, мы уже тронулись.
— Ой, не смешите! Это дома вокруг поехали!
Шлойме покупает колючую проволоку.
— Это вам для ограды?
— Не смешите меня: нет, хочу связать себе майку-сеточку!
Зильберман сидит в купе; напротив него дама. Вдруг, о ужас, у него вырывается известный звук.
— Боже, какой мужик! — вскрикивает шокированная дама.
— Не смешите меня: раньше вы думали, перед вами барышня?
— Официант! Принесите мне жаркое из зайчатины. Но я бы не хотел сломать себе зуб. Вы можете гарантировать, что заяц не был застрелен дробью?
— Ой, не смешите меня! Он вскрыл себе вены.
Деловой эмигрант-еврей в Лондоне прыгает в такси и бросает водителю:
— Ватерлоо!
— Станция метро? — переспрашивает водитель.
— Не смешите меня! Нет, конечно, поле боя!
Кон в аптеке:
— Мне крысиного яду.
— Вам завернуть?
— Не смешите меня: я крыс сюда пригоню.
Лейзер приближается, нагруженный пакетами, сумками, сетками, полными туалетной бумаги. Мориц, широко раскрыв глаза:
— Великий Боже! Ты что, всю туалетную бумагу скупил?