Эвританские хроники

Шелонин Олег Александрович

Владелец кабака довольно потирал руки, взирая на перевернутые столы и битую посуду. На это у него была отдельная графа – с очень и очень приличными процентами.

– Фальшифьяно свинтили! – истошно заорал какой-то любитель изысканных развлечений.

Толпа отхлынула от эстрады. Самые азартные ринулись в погоню. «Обременительные музыканты» облегченно вздохнули и дружно сели на пятые точки – там же, где и держали оборону, на пол эстрады.

По залу засновали официанты, оперативно наводя порядок.

Вскоре перевернутые столы были водружены на свои места, осколки выметены, и возбужденная публика вернулась к прерванной трапезе, с нетерпением поглядывая на помост – в ожидании продолжения концерта.

Но тут возникла проблема. Коротенькие ножки упившегося в зюзю маэстро, не выдержав бремени свалившейся на них славы, подогнулись, и Кузьма Филимонович растянулся на полу.

– Что с вами? – всплеснул руками не на шутку испугавшийся дон Эстебано.

– Это от избытка чувств, уважаемый дон, – деликатно пояснил Дим, молниеносно материализовавшийся перед ночным правителем Сорвенто. – Понимаете, – проникновенно продолжил он, отвлекая бандитскую светлость от хлопочущих над Кузей друзей, – маэстро – талант, в этих местах еще не признанный, а тут дальняя дорога, издержки… Связанный с ними пост… И вдруг такой успех… С нами, творческими натурами, такое случается…

– Издержки? – удивился дон Эстебано.

– Ах! Превратности судьбы. Не все способны отличить бездарность от гения!

– Сеньоры!!! – взревел растроганный дон. – Эти господа – под моей личной защитой! Они мои гости! И не только мои! Они – гости нашего города! Покажем, как у нас в Сорвенто умеют ценить таланты! Трактирщик! Лучшие покои, полный пансион и отдельный стол для господ артистов! Я плачу! Вы, я надеюсь, не возражаете? – повернулся Эстебано к «обременительным музыкантам».

– Ни боже мой, – затряс головой Дим. В отличие от своих друзей, занимавшихся, по его мнению, всякой фигней возле пьяного вдрызг маэстро, он уже деловито сметал позаимствованным у официанта веником деньги в совочек и пересыпал их в видавшую виды котомку Кузи. – Когда угодно, сколько угодно и в любом количестве…

И тебе в вечернем сизом мраке Часто видится одно и то ж: Будто кто-то мне в кабацкой драке Саданул под сердце финский нож… —

старательно выводил Дим приятным тенорком.

Публика рыдала. Кирилл мрачно смотрел на эстраду. Он уже жалел, что обучил свою команду основам музыкальной ритмики и искусству держаться хотя бы приблизительно в одной тональности. На Эвритании с этим был напряг. Теперь он понимал, почему братья Фальшифьяно имели такой успех.

Накануне раззадоренный дон Эстебано пытался в унисон с маэстро спеть «Мурку». Тихий ужас!

Шел третий день их пребывания в славном городе Сорвенто. Герой Эвритании покосился на шумно сморкающегося в платочек

Сарката, утирающего слезы Нучарда и понял, что застрял здесь надолго.

– Все, – жестко сказал он, – последний хит – и валим отсюда. У меня Мавр дома небось всех тараканов сожрал с голодухи, а мы тут, как голодные волки, на луну воем.

– Как ваш импрыс… прыс… ссарио, – донеслось до них из-под стола, – кат-т-тегорич-ч-чски против!!! – Друзья и не заметили, как их маэстро там оказался.

– Скотина! – зашипел мгновенно протрезвевший Нучард. – Сейчас твой выход. Заключительный. А ты опять нажрался!

– Я твор-р-р… шеская личность, – обиделся Кузя, – мне вдохновленье нужно…

– Что нужно? – ласково поинтересовался Кирилл.

– Симулировать, – ответил ушастый маэстро.

– Он хотел сказать «стимулировать», – пояснил Саркат, вытирая слезы тем же платочком, в который перед этим сморкался.

– Ах ты…

Намерению Кирилла душевно пнуть под столом домового помешал скрип лавки.

Герой Эвритании с недоумением уставился на наглеца, посмевшего нахально водрузиться за привилегированный столик артистов. Нучард вскинул голову. Кирилл недовольно нахмурился. Охрана дона Эстебано топталась в стороне, смущенно разводя руками.

Подсевший был явно человеком непростым. Облегающие бриджи до колен украшали элегантные бантики. Короткая куртка из бледно-голубого атласа, расшитая золотом и серебром, искрилась алмазами.

Однако не это заставило насторожиться Кирилла. За спинами «артистов» стояли серые, бесцветные личности, в которых он сразу почувствовал профессионалов.

Взгляд Кирилла метнулся к Нучарду. Монах побелел. «Ну, если уж Нучард испугался…» – мелькнуло в голове героя Эвритании. Юноша ошибался. Монах побелел от бешенства.

– Вот вы где окопались, – едва слышно прошипел он.

Похоже, серые личности тоже узнали своего бывшего наставника. Руки их дернулись к мечам и замерли. Кирилл не понял, что произошло. Нучард ни разу при нем не прибегал к магии, но чувство опасности исчезло. А подсевший к ним франт даже не заметил, что остался без охраны.

– Кто из вас маэстро? – Водянистые глаза нежданного гостя освидетельствовали компанию Кирилла.

– Я за него, – недружелюбно буркнул юноша.

– Не привык иметь дело с плебеями, – презрительно сморщил нос франт. – Хозяина сюда, и быстро! Ой! – выпучил он вдруг глаза. – Уберите собаку!!!

– Это не собака, – сообщил Саркат, заглядывая под стол. Мимолетная сцена пролетела мимо глаз и ушей беспечного философа. – Маэстро, будьте так любезны, разожмите челюсти и сплюньте. Что за дурацкая привычка брать в рот всякую гадость?

– Не отпустит, – хмыкнул успокоившийся Кирилл, – я его знаю. Нипочем не отпустит. За коллектив обиделся.