Эвритмическая работа с Рудольфом Штейнером

Киселева Татьяна Васильевна

Предваряя первое представление в 1915 году (с танцем планет), Р. Штейнер говорил о "подвижно — спокойном" характере Вселенной, о двенадцати элементах в виде знаков зодиака и о семи элементах в виде последовательности планет: "Вы видите, как во время представления фигуры передают вам спокойствие зодиакальных созвездий по отношению к подвижности планетарного бытия…".

В "Двенадцати настроениях" нам предстает следующая последовательность семи строчек:

1. Строка Солнце Au позже Аu

2. Строка Венера E позже А

3. Строка Меркурия A позже J

4. Строка Марса I позже E

5. Строка Юпитера O позже О

6. Строка Сатурна U позже U

7. Строка

Луны Ei позже E

Я также рекомендую обратиться к вступительным словам Марии Штейнер к "Изречениям истины" Р. Штейнера [46]

Появление на сцене и уход со сцены происходят следующим образом:

Выход Уход

1. Луна 7.

2. Сатурн с Овном и Весами 6.

46

Там же.

3. Юпитер с Тельцом и Девой 5

4. Марс с Близнецами и Львом 4

5. Солнце с Раком и Козерогом 3

6. Венера с Рыбами и Скорпионом 2

7. Меркурий с Водолеем и Стрельцом 1.

В лекции "Чувство истины» от 11 июля 1916 года [47] Р. Штейнер также говорит, что это сочинение является попыткой передать в поэтической форме воспринятое из тайн Вселенной, то, что звучит в законах космоса: "Что происходит там, вовне, в космосе, в известной степени в гармонии сфер, — происходит так, как выражено в двенадцати семистрочных строфах…" Правильная проработка этого произведения, особенно с помощью эвритмии, должна привести к идеалу, представленному Р. Штейнер в упомянутом обращении: "Собственно идеал заключается в том, что когда вас будят ото сна и читают вам строчку "В становлении пребывает творение" — вы должны сказать: "Ну да, МАРС в СКОРПИОНЕ!" и т. д…" Здесь сделана попытка настоящим внутренним усилием охватить то, что происходило в космосе при творении нашей Солнечной системы. Мы пытаемся действительно вжиться в это, в настроение, в действие, проникнуть во все. И можно сказать: то, что разворачивалось перед вашим взором, дает возможность приобрести подвижность и подвижные представления о том, что можно обозначить так: "Слово струится по миру и застывает в формировании мира".

47

GA 169 (см. прим. 43), 6-я лекция от 11 июля 1916.

Неоправданное сокращение количества звуков

Как уже неоднократно говорилось, эвритмия должна быть "видимой речью". Прежде чем перейти к дальнейшим комментариям, хочется привести цитату из того же обращения Р. Штейнера:

"Постепенно придет понимание того, что произносимое слово играет лишь вспомогательную роль во всем представлении. Мало — помалу станет понятно, что когда движение производится во всей его полноте, можно прочитать то, что сказано, из движения, так же как если бы перед нами были буквы и мы могли бы из них составить смысл. Ничего другого не нужно — только научиться читать, тогда со временем, когда будет развита вся система, можно будет читать то, что предлагается в представлении. Но можно будет читать не только буквы, не только звуки, но и смысл".

Как же получается, что эвритмисты все больше сокращают число эвритмизируемых звуков? Этот вопрос мне часто приходится себе задавать, потому что уже многие годы я не представляю эвритмию на сцене, как раньше, а сижу в зрительном зале во время эвритмических

выступлений. Ведь Р. Штейнер говорил, что эвритмия — это "видимая речь". Как любой язык, на котором говорят, она тоже должна иметь развитую систему гласных и согласных. Раньше это было для всех нас само собой разумеющимся, и мы прилагали много усилий, чтобы осуществить это.

Когда я задала этот вопрос некоторым эвритмисткам, я услышала мнение о том, что это следующая ступень развития эвритмического искусства: в обобщенном эвритмическом жесте содержится все, так что физическая видимость отдельных звуковых элементов больше не является необходимой; важно не физическое, а эфирное.

Для меня было и остается истиной, что Р. Штейнер использовал выражение "видимая речь" в том смысле, что эвритмия должна делать речь видимой для физического зрения зрителей, так же как рецитация или декламация, сопровождающая эвритмические выступления или звучащая независимо от них, как правило, слышна для физического слуха присутствующих. Но если точно записать то, что иногда показывается на сцене во время эвритмических представлений, — те немногие эвритмизируемые звуки, — тогда получится нечто, напоминающее сокращенные обозначения, которые некоторое время назад стали появляться у высокоцивилизованных народов.

Ограничения необходимы в случаях, когда эвритмия сопровождает монолог, диалог и т. п., который ведут актеры на сцене. Например, мы получили от Р. Штейнера следующие указания для эвритмического сопровождения монолога Фауста "Опять ты, жизнь, живой струёю льешься…" из сцены Ариэля: хор (эльфы) должны были делать лишь отдельные звуки (особенно в первой части монолога), а именно, только один звук на каждые две строчки:

Опять ты, жизнь, живой струёю льешься,

Приветствуешь вновь утро золотое! — во время этих строк медленно проделывать L,

Земля, ты вечно дивной остаешься;

И в эту ночь ты в сладостном покое

Дышала. — медленно проделывать E и потом раскрыть его.

Все целиком должно было производить впечатление медленного дыхания, не нужно было отвлекать внимание публики от говорящего Фауста, который сопровождал свою речь немногими выразительными жестами. Незабываемой для всех тех, кому посчастливилось это видеть, останется манера, в которой Р. Штейнер сам во время одной из репетиций произносил слова Фауста, сопровождая их жестами.

Представление гласных и согласных без размахивания руками и суетливости

Когда в 1915 году Элизабет Доллфус (впоследствии госпожа Бауман), одна из первых эвритмисток, показывала Р. Штейнеру стихотворения, над которыми она эвритмически работала, он заявил, что она делает слишком мало звуков, и сказал, что помимо всех гласных нужно эвритмизировать согласные — все согласные. На ее замечание, что это будет выглядеть как суетливое размахивание руками, Р. Штейнер возразил: это ни в коем случае не должно быть так, для этого нужно много заниматься.

Однако, суета и размахивание руками будут неизбежны, если эвритмист будет одинаково относиться ко всем гласным и согласным в составе слов на протяжении всего текста, не учитывая ценность, роль каждого отдельного звука в общем контексте. Естественно, при эвритмизировании, как и при нормальной речи или чтении взрослого человека, недопустимо прибегать к замедлению речи. С помощью больших или маленьких, медленных или быстрых эвритмических жестов звуки должны безмолвно произноситься, каждый по — своему, в зависимости от своего значения и особой роли в слове и в словосочетании — так же, как во время декламирования или рецитации. Иначе эвритмия не будет настоящей видимой речью.