Эвритмическая работа с Рудольфом Штейнером

Киселева Татьяна Васильевна

В этой главе мне хотелось бы сообщить о своих дальнейших переживаниях, связанных с эвритмией: о стараниях, опыте, работе в совсем других жизненных условиях. Это была попытка сохранить полученный бесценный дар антропософии и, в частности, ее ветви — эвритмии, сначала в Дорнахе, а потом представить в другом месте то, что развивается в Гетеануме.

Некоторые размышления и описания особых проблем предваряют обзор будущего развития эвритмического искусства.

* * *

Я возвращаюсь к периоду 1924–1925 годов. С сентября 1924 года Р. Штейнер тяжело болел, был прикован к постели. Несмотря на это, он продолжал передавать нам все новые эвритмические формы с различными указаниями (для одежды, освещения и т. п.). Например, формы для некоторых стихотворений Альберта Штеффена, а также для изречения Михаила "Силами Солнца взращенные…", которые он передал Марии Штейнер, относятся к этому времени. Впервые мы исполнили это изречение уже после его смерти — на Пасху 1925 года.

Затем наступило 30 марта и последующие

дни… Потом торжественная церемония в Столярной мастерской — великая мистерия: на сцене мы в последний раз видели Р. Штейнера, в окружении моря цветов… Поэтому эта сцена, эта простая, первая сцена Гетеанума для меня — самая любимая, возвышенная, самая святая из всех сцен. Она ведет с нами глубоко значимый, тайный разговор. Она бесконечно дорога нам, и останется такой навсегда.

Физически Р. Штейнера уже не было среди нас. Источник, оживлявший и лечивший нас на протяжении многих лет, теперь удалился.

Но для тех, кто связан духовно, кто пришел к антропософии, не существует разлуки. Благодаря ему мы знали это. Он часто говорил с нами об этом. Из его трудов мы теперь черпали силы для дальнейшей жизни и дальнейшей работы. Например, в Лондоне после лекции, прочитанной в 1922 году, на которой я присутствовала, он говорил о совместной жизни в сердце, в душе, которая распространяется на весь мир, о большой встрече, "объединяющей наши сердца, наши души".

Мы пытались продолжать путь, который благодаря ему открылся перед нами. Теперь нужно было прорабатывать то, что он нам оставил, развивать подаренную нам эвритмию, расти в этом, чтобы его дар в будущем стал нашим достоянием. Особенно в последние годы он подарил нам бесконечно много. Он поставил перед нами высокую цель и дал нам средства для воспроизведения через движение того небесного идеала — прообраза человека, о котором он говорит: "И когда затем человек чувствует: ты отправлен в мир, и на Земле в тебе не воплощается то, что заложено в этом прообразе, твой прообраз остался на небесах… — если это воспринято художественно, тогда это чувство перерастает в потребность довершить и внешнее воплощение этого прообраза. Видите ли, тогда человек сам становится инструментом, который через самого себя выражает отношение человека к миру, тогда человек становится эвритмистом [57] . Это была высокая цель, которую он поставил перед нами. Это был путь, на который он позволил нам вступить — долгий путь, святая задача, которую невозможно осуществить в рамках одной человеческой жизни. На этот раз для нас это было, пожалуй, только начало, самый первый шаг, который нам удалось сделать на этом пути.

57

Кристиания, Троица 18 мая 1923 года: «Антропософия и искусство I», в: Das K"unstlerische in seiner Weltmission (GA 276).

Первое, что было сделано, — это эвритмическое торжество в память о Р. Штейнере. И затем — как и должно было быть — все в большем количестве последовали наши собственные композиции для речевой и музыкальной эвритмии: несовершенные попытки, походившие на беспомощный лепет на фоне его чудесных художественных форм и указаний. Мария Штейнер побуждала нас искать и пробовать, становиться все более самостоятельными в составлении программ выступлений.

Она воодушевляла нас, радовалась, полная снисхождения, нашим стараниям. В последующие годы она проводила много времени в поездках, ее подолгу не было. Иногда она брала с собой часть эвритмической труппы, чтобы давать представления в различных местах.

В августе 1925 года в Гетеануме состоялся практический семинар для учителей эвритмии, продолжавшийся неделю. На этот семинар приехало почти пятьдесят учителей, в основном из Германии. Занятия, которые я проводила с помощью Эрики Клуг — Шильбах, а также практические упражнения учителей проходили в большой палатке, установленной на территории Гетеанума, рядом с нынешним домиком обсерватории. Работа протекала гармонично. Между занятиями и упражнениями мы отдыхали на траве под голубым летним небом. Однажды в конце курса к нам пришла Мария Штейнер Ее обрадовал вид движущихся разноцветных фигур на фоне прекрасной природы. Она предложила нам использовать палатку в качестве сцены и устроить выступление преподавателей эвритмии, а зрителей разместить на поляне перед палаткой. К сожалению, этот праздник под открытым небом не состоялся в намеченный день из — за дождя. Нам пришлось за два часа переделать программу для сцены Столярной мастерской, которая была в два раза меньше, и отказаться от некоторых номеров. И все же в некоторых стихотворениях участвовали одновременно более двадцати преподавателей, например, в напоминающем молитву стихотворении Клопштока "Всеобщее счастье":

Ладонью рот закрыв, молчал я перед Богом.

Теперь возьму я арфу снова, смахнув с неё былую пыль,

И пусть она пред Богом, пред Богом прозвучит!

Это стихотворение оканчивается так:

Многорукий поток,

стремящийся вниз сквозь большой лабиринт…

Столб, на котором когда — то радостей много покоиться будет,

Ты стоишь на земле, о нужда,

Достигая до самых небес!

Вечный поток омывает также тебя!

Боже,

отец существам ты

Не только бытье им давая;

Ты есть источник

Вечного счастья.

"Отче наш", поставленный в соответствии с указаниями Р. Штейнера, был также впервые исполнен в этой программе большой группой преподавателей.

В 1925–26 годах я работала в основном с новым поколением и прорабатывала с ним курсы Р. Штейнера от 1915 и 1924 года. Я преподавала и для актеров, которые приехали в Дорнах летом 1924 года из различных уголков Германии со своими вопросами и проблемами к Р. Штейнеру и Марии Штейнер. В сентябре того же года для них прошел курс по искусству речи и драматическому искусству. Уже начиная с той осени, сразу после окончания курса, я начала заниматься с ними эвритмией. В одной из лекций драматического курса Р. Штейнер говорит, что эвритмическое искусство находится настолько близко, насколько это возможно, к современному сценическому искусству: "И то, что в будущем это эвритмическое искусство полностью соединится со сценическим, вытекает уже из внешней манеры его преподнесения. В будущем актерское искусство будет рассматривать эвритмию как свою составную часть". О том, как актер должен применять эвритмию, Р. Штейнер говорит в 11-й лекции: "Актер уже сейчас должен знакомиться с эвритмией, не для того чтобы эвритмизировать, ведь эвритмия — это искусство, которое сама по себе представлено на сцене. Он должен по — другому применять эвритмическое, не пытаться выразить свою роль эвритмически. Но для актеров эвритмия опосредованным образом может иметь большое значение. Если вы продолжите гласные и согласные внутрь, определенным образом внутренне наполните себя призраком эвритмического образа, этим отражением, и при этом будете говорить, тогда ваши гласные и согласные будут звучать в чистом виде, так, как вам нужно [58] .

58

GA 282 (см. прим. 50).

В предисловии к этому курсу Мария Штейнер говорит о том, что Р. Штейнер "создал в эвритмии новый художественный импульс, способный оживить и обогатить все другие виды искусства".

Для меня одними из самых прекрасных воспоминаний того времени являются воспоминания о работе с такими увлеченными, беззаветно преданными делу молодыми исполнителями и исполнительницами.

Многие из них жили в примитивных, напоминающих бараки, домиках, которые располагались за посадками вдоль дороги от столовой к Гетеануму. Деревенские жители называли этот маленький лагерь деревней негров: зимой там было холодно, летом жарко, и какие — либо удобства отсутствовали. Но зато эта группа молодых людей находилась у источника новой художественной жизни, вокруг Марии Штейнер, будучи ее первыми учениками, ее будущей актерской труппой. Чудесной была атмосфера в этой группе молодежи!

29 сентября 1924 года, на праздник Михаила, в день основания этого актерского сообщества, группа получила название "Феспискаррен" ("Странствующая труппа"). В тот день у Марии Штейнер состоялся разговор с Р. Штейнером об этой актерской группе. Она предложила это название потому, что драма, возникшая из мистерий, должна вновь привести людей к мистериям. Р. Штейнер согласился с ним. Таким образом была установлена связь с Фесписом, греком, уроженцем виноградной аттической провинции Икария (около 530 г. до н. э.), который считается основоположником трагедии. На праздниках Диониса он добавил к дифирамбическим песнопениям хора рассказ и жестовое групповое представление дионисийских мифов. При этом сам он был первым актером, представляющим образ Бога, и сочетал в себе функции поэта, музыканта и актера. Феспис считается также автором танцев для большой группы исполнителей — хора. Возможно, древнейшие авторы трагедий одновременно являлись и учителями танцев. Гораций упоминает в своей "Науке поэзии" (стих 276), что Феспис исполнял свои произведения с повозки, у него была передвижная сцена. Отсюда и образовалось выражение по — немецки — "повозка" [59]

59

Для сравнения см. К. О. M"uller, Geschichte der griechischen Literatur. В своем курсе «Искусство ре^и и драматическое искусство» (см. прим. 50) в 10-й лекции «Мистериальный характер драматического искусства» Рудольф Штейнер говорит о сакральном источнике и развитии актерского искусства и приводит образ, который может — при медитативном рассмотрении — дать представление о ступенях его развития.

Здесь я хочу упомянуть еще об одной работе. В то время было много мужчин, которые с энтузиазмом, старательно занимались эвритмией. Благодаря их драматическим способностям, таланту представлять средствами эвритмии характеры различных личностей и различные ситуации — особенно это проявлялось в стихотворениях Конрада Фердинанда Майера — стало возможным внести интересное разнообразие в наши эвритмические программы. Эвритмия получила новый импульс. Я работала с этими мужчинами над различными типами шагов, положениями головы и тела, а также над различными способами движений рук для эвритмической передачи разных темпераментов. Когда была разработана форма для одного из стихотворений, мы представили его Марии Штейнер и получили множество советов и рекомендаций.