Евроняня
Шрифт:
Д’Артаньян вскинул лобастую голову, мощно напрягся и пошел на финишный спурт!
– Ты смотри, прямо как мушкетер за Констанцией! – восхитилась Ника.
Будка еще раз громко ударилась о забор, раздался невероятной силы треск, и старый штакетник плашмя рухнул на дорогу. Будка снова понеслась за Дариком, подпрыгивая на ухабах, с каждым новым прыжком отторгая от себя составные части.
– Стой! Куда? – закричала Марфа, видя, что Дарик в запале проскочил ожидающих родственников. – Мы здесь!
Двойняшки бросились наперерез,
И Ника с ужасом поняла, что этот лохматый паршивец, этот недорезанный мушкетер несется отнюдь не в лоно родной семьи, а к той же самой кривоногой лопоухой зазнобе, из-за которой чуть не принял мученическую смерть.
– Ах ты, миледи подлая! – грозно завопила няня, понимая, что они снова теряют не только пса, но и все собственные героические завоевания, включая изничтоженную собачью будку, поверженный забор и чужие простыни.
Жучка шмыгнула в какую-то щель последнего огорода, Дарик, конечно, прыгнул за ней. И тут – о чудо! – столб, тот самый, корявый, толстый, с волочащимися тряпками, мертво встал перпендикулярно забору, начисто лишив очумевшего от вожделения пса возможности дальнейшего преследования объекта пламенной страсти.
Ризеншнауцер горестно и громко заскулил, не понимая, кто посмел так коварно и подло вмешаться в его победную гонку за простым кобелиным счастьем. Подскочили двойняшки и Ника. Выволокли из дыры тяжело дышащего, скулящего от жестокого неудовлетворения пса.
Марфа принялась его целовать и тискать, Ника же с Петром осматривали нечаянные трофеи. Будки, как таковой, уже не существовало. А вот столб – присутствовал. И то, что осталось от простыней, – тоже. Причем столб и Дарик по-прежнему были скованы намертво.
Где-то сзади, еще невидимый, но уже вполне ощущаемый, осознавши масштабы потерь, топотал с криками «Перестреляю» давешний мужик. Его можно было понять: за несколько коротких минут лишиться не только перспективной собаки, но и будки, забора, постельного белья…
Главное – избежать прямого физического контакта, как опытный педагог, решила Ника. Быстренько отцепила простыни: чужого не надо! Показала двойняшкам на столб:
– Петр – справа, Марфа – слева, я – по центру! Раз, два, взяли! Дарик, вперед! Домой!
Столб оказался страшно тяжелым, но пес, очевидно осознав всю глубину своего безнравственного падения, несся к свободе стремительно и мощно. То есть степень тяжести столба несколько сглаживалась скоростью передвижения. Преодолели огороды, бравурно топая, оставили позади ленту асфальта, решительным марш-броском напрямую пересекли подвернувшееся под ноги поле. К воротам Песчанки подлетели мощной сплоченной боевой группой, готовой в случае чего на решительный таран. Охрана, издали оценив опасность их слаженного наступательного порядка, спешно раскрыла ворота и спряталась в будку.
– Стоять! – закричала Ника,
Столб покатился по дороге, зацепился за выступ ограды. Тяжело дышащий, со страшной белой пеной на черной разгоряченной морде, д’Артаньян остановился.
В дырке ограды меж толстыми прутьями торчала довольная рыжая мордаха встречающей победителей Анжи. Эрдельтерьерша поприветствовала воссоединение семьи радостным взлаиванием.
– Быстро во двор, – подняла Ника детей, без сил плюхнувшихся прямо на землю.
Закрыли калитку. Столб остался снаружи, Дарик – внутри. Несколько долгих минут доминирующим звуком в обширном дворе ЕВРова особняка было тяжелое, учащенное дыхание смертельно уставших людей и собаки.
Идиллию заслуженного отдыха прервал Жан.
– На кого вы все похожи! Быстро мыться, скоро ЕВР приедет – звонил…
– Жанчик, – попросила Ника. – Придумай, как нам Дарика от кандалов освободить, ты же мужчина…
Жан приосанился. Внимательно осмотрел фронт предполагаемых работ. Загрустил:
– Тут, пожалуй, сварка нужна…
– Так ищи. Чего стоишь? – разозлилась няня. – Долго собака надругательство над личностью терпеть будет?
Сама она, честно говоря, оставила бы бесстыжего, развратного пса в ржавых кандалах минимум на полгода. Если бы, конечно, ЕВР не должен был подъехать с минуты на минуту. А ему об этом их приключении знать совсем не обязательно.
Жан справился с поставленной задачей на редкость быстро – видимо, вполне осознал важность момента.
Сварщик умело раскатал шнур:
– Куда подключаться?
Увы, все розетки находились в доме и до них провод не дотягивался.
– Удлинители есть? – поинтересовался сварщик. – Или за своими идти?
– Есть, есть! – заторопился предприимчивый Жан. – Сейчас!
Когда наконец из трех нашедшихся в доме удлинителей была создана приемлемая электрическая цепь, Дарик с Анжи вдруг заволновались. Ризеншнауцер придвинулся вплотную к забору, словно мечтая слиться с ним навеки, а солидарная Анжи прыгала вокруг приятеля, создавая совершенно ненужный ажиотаж.
– Марфа, уведи Анжелику! – приказала Ника. – Дарик, успокойся, больно не будет.
На эту реплику гордый мушкетер так громко и обреченно завыл, что у присутствующих заложило уши.
– Где резать? – спросил сварщик. – У самой шеи или у столба?
– Посередине! – распорядилась Ника. – Марфа, Петр, Жан, держите собаку.
Указанная троица подошла к несчастному Дарику и мощно навалилась на него всей массой своих тщедушных тел. Пес, осознав, что пришел его смертный час, решил встретить его стоя, с гордо поднятой головой. Он громко и грозно рыкнул и одним мощным движением сбросил с себя всех троих. После победы над будкой, столбом и забором это оказалось сущим пустяком!