Европа в огне. Диверсии и шпионаж британских спецслужб на оккупированных территориях. 1940–1945

Кукридж Эдвард

На авеню Фош Джону Янгу и Диане Роуден устроили очную ставку с Джоном Старром.

– Вот ваш шеф, – довольно ухмыльнулся Киффер.

5 декабря Диану перевели в тюрьму Фресн, 13 мая 1944 года – в женскую тюрьму в Карлсруэ, а уже оттуда в лагерь смерти Нацвайлер. 6 июля 1944 года вместе с еще несколькими женщинами – агентами SOE она была казнена путем введения инъекции фенола [10] .

О том, что довелось пережить Джону Янгу, известно немногое. В сентябре 1944 года он был казнен в Маутхаузене.

10

В 1946 году состоялось два процесса по делу сотрудников лагеря Нацвайлер. Врач, надзиравший за казнями и временами лично вводивший яд, а также несколько эсэсовцев были приговорены к смертной

казни. Приговор был приведен в исполнение. Комендант лагеря Фриц Гартенштайн был приговорен к пожизненному заключению, а позже – к смертной казни по решению французского суда. Он умер в тюрьме от болезней, не дождавшись исполнения приговора.

ПУБЛИЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ

Немцы схватили в Юре соратников Рэ, но не его самого. После событий в Клерво повсюду начались массовые аресты. Рэ был вынужден скрываться. Ему приходилось менять квартиры каждый день, а иногда и по нескольку раз в день, но друзья никогда не отказывали ему в убежище, несмотря на то что при этом они рисковали жизнью. Рэ страстно желал отомстить за своих друзей, преданных Пьером Мартэном. Но предатель бдительно относился к своей безопасности. Он передвигался по улицам только в сопровождении хорошо вооруженной охраны, и несколько попыток заманить его в засаду окончились неудачей. Рэ организовал несколько групп, которые повсюду следовали за предателем, но он всякий раз ускользал.

В конце концов одной из групп, которой командовал Жан Симон, удалось застать Пьера Мартэна в ресторане одного из отелей Безансона. Предатель был один. Покончив с едой, он, очевидно, кого-то ждал. Описание последовавших событий взято из газеты «Le Petit Comptoir». Несмотря на то что над заметкой поработала немецкая цензура, факты в ней изложены правильно.

«Во вторник около восьми часов вечера гости, ужинавшие в ресторане отеля «Террас» на улице Белфор в Безансоне были потревожены звуками выстрелов. Два молодых человека, сидевшие за одним из столиков, открыли огонь из револьверов по мужчине, который был в ресторане один. Он только что закончил еду и собирался уходить. Раненный несколькими пулями в грудь, живот и голову, мсье П.М. через двадцать минут скончался, несмотря на принимаемые меры по оказанию пострадавшему первой помощи. Воспользовавшись всеобщей суматохой, нападающие сумели выбежать на улицу. Преследовавший их немецкий солдат открыл огонь, но только случайно ранил женщину, мадам Конрод, проходившую мимо. Ее увезли в клинику Эйтц на улице Мульер. Немедленно была поднята на ноги полиция и уведомлены соответствующие немецкие власти. Расследование ведет комиссар Бур из Sicherheitsdienst, а также комиссар Мантон из полиции Безансона».

Гестапо, взбешенное гибелью своего самого ценного агента, удвоило усилия по розыску «террористов». За их головы была объявлена высокая награда. Гарри Рэ больше не довелось лично встретиться с Жаном Симоном, хотя он впоследствии получал от него сообщения. Храбрый юноша лег на дно, как и его товарищи, хотя и не надолго. Вскоре Симон опять в строю, он организовывал диверсии, помогал создавать отряды маки. Только после войны Рэ узнал, что его юный друг погиб в перестрелке в январе 1944 года. Окруженный отрядом эсэсовцев, Симон дорого продал свою жизнь, застрелив одного и тяжело ранив двоих врагов.

После расстрела Пьера Мартэна полковник Букмастер приказал Рэ покинуть Францию и уходить в Швейцарию. Однако Рэ, который был убежден, что высадка союзников произойдет буквально на днях, отказался бросить своих товарищей.

В воскресенье 27 ноября Рэ отправился в Одинкур повидаться с Жаном Огером, руководителем одной из групп Сопротивления. Дверь ему открыл человек с пистолетом в руке, повелительным жестом приказавший визитеру войти и поднять руки, после чего сообщил, что является сотрудником тайной полиции. Он обыскал Рэ и, не найдя при нем ничего предосудительного, стал менее враждебным, хотя и не опустил пистолет. Они вместе сели в кухне за стол, и немец сообщил, что Огер арестован (это была неправда) и что его старую мать сейчас допрашивают в гестапо. Рэ объяснил, что он часовщик и пришел забрать в ремонт старые часы, о подпольной же деятельности хозяина дома ему ничего не известно. Немец довольно дружелюбно ответил, что примерно через час сюда прибудет отделение эсэсовцев и они отвезут Рэ в гестапо для установления личности.

Рэ, отнюдь не расположенный совершить это путешествие, предложил немцу выпить. Он знал, что у Огера в запасах всегда имелся арманьяк. Немец не отказался. Рэ отыскал в кладовой бутылку, наполнил стакан и поставил его на стол. Когда немец потянулся за стаканом, Рэ с размаху ударил его бутылкой по

голове. К несчастью, у немца оказался удивительно прочный череп. Он вскочил и бросился на Рэ. Завязалась борьба.

«Я тщетно пытался вспомнить хотя бы один из хитрых трюков, – вспоминал Рэ, – которым нас обучали в школе инструктора по рукопашному бою. Но в памяти почему-то всплыл только «Король Лир», и я попытался выдавить своему противнику один глаз. Не вышло».

Действие происходило в кухне и сопровождалось звоном бьющегося фарфора, который так любил хозяин дома. Рэ слышал выстрелы, но боли не чувствовал. В конце концов ему удалось оглушить немца, и он, шатаясь, тяжело выбежал из дома. Сначала он направился к велосипеду, который оставил возле стены, но быстро понял, что не сможет на него забраться, и побежал на задний двор. Рэ смутно помнит, что обошел какую-то канаву, потом перебрался через ручей, вслед за этим он проломился сквозь живую изгородь и, наконец, оказался в лесу. Он чувствовал возрастающую слабость, но пока находился в сознании и направился в сторону расположенной в четырех милях деревни, где у него были друзья. Но силы быстро покидали его. В конце концов он в изнеможении опустился на землю, понимая, что вот-вот потеряет сознание. Тело отказывалось подчиняться ему, но разум подсказывал, что здесь его очень скоро обнаружат эсэсовцы. С трудом поднявшись, он заковылял дальше. И только тогда заметил, что вся его одежда насквозь промокла, а по ногам течет кровь. В Рэ попали три пули: две пробили легкие, одна прошла рядом с сердцем. И все же ему каким-то чудом удалось добраться до дома мадам Буркэн в Этупе. Когда из Селенкура приехал доктор Петрекэн и осмотрел пациента, он был потрясен. Старый доктор никак не мог поверить, что человек с такими ранениями мог пройти четыре мили по пересеченной местности. Вздохнув, он в конце концов глубокомысленно заметил:

– Ну да, он же англичанин!..

Рэ находился в критическом состоянии, его нельзя было перевозить, поэтому он вынужден был довольно длительное время прятаться в доме мадам Буркэн. Когда угроза для жизни миновала, его как-то ночью перевезли в замок графа д'Астье де ла Вижри, а потом помогли перебраться через швейцарскую границу и добраться до госпиталя, где ему, наконец, сделали операцию. Вскоре после этого раненого переправили в Берн, а уже оттуда с помощью британских дипломатических представителей – на озеро Люцерн для окончательного выздоровления.

Почувствовав себя лучше, Рэ снова отправился во Францию, но в Пиренеях был задержан испанскими пограничниками и вскоре оказался в лагере Миранда-де-Эбро для интернированных. Только в июле 1944 года он оказался в Лондоне и до самого конца войны работал в отделении Ф.

DONKEYMAN

После разгрома Prosper летом 1943 года сеть Jean-Marie, созданная Фраже и получившая новое название Donkeyman, стала важнейшим оплотом SOE на севере Франции.

Хотя помощник Фраже Роже Барде регулярно докладывал Блейхеру о деятельности сети, он хранил удивительную преданность своему руководителю. Барде всячески старался защитить Фраже, ничего не сообщая Блейхеру ни о нем самом, ни о его перемещениях. Барде называл своего шефа Поль, и в течение многих месяцев Поль оставался весьма таинственной, загадочной фигурой для Блейхера. Немца такое положение дел до поры до времени устраивало. Он пока не хотел слишком уж давить на Барде. Летом 1943 года отношения между гестапо и Sicherheitsdienst с одной стороны и абвером – с другой заметно обострились. Это явилось закономерным следствием борьбы между лидерами нацистской партии и военной верхушкой за руководство секретными службами. Шеф абвера, адмирал Канарис, к тому времени был уже обречен. Еще зимой он расстался со своим офисом, а позже был казнен гестапо. Офицеры парижского отделения абвера чувствовали приближающуюся катастрофу. Поэтому полковник Оскар Рей всячески поддерживал Блейхера во всех его начинаниях, направленных против Sicherheitsdienst. Его особенно радовало все то, что безмерно раздражало Киффера. Но теперь он стал осторожнее. На тайной встрече высших офицеров абвера в отеле «Лютеция» шеф парижского AST [11] полковник Фредерик Рудольф объявил, что им следует быть спокойнее с господами Обергом, Кнохеном и Киффером.

11

AST – Abvehr Leitstelle – офисы абвера в оккупированных странах Европы.