Эвтаназия
Шрифт:
— Скажите, пожалуйста, какой здесь ближайший город?
Она замерла и, не поворачиваясь, ответила:
— Город? Да здеся никаких городов нету. Одни деревн я…
Так, с ней все ясно. Пожалуй, пришла пора прогуляться до таинственной «бабы Нюры», заодно и полотенце возьму.
— Султан, мальчик мой, иди на ручки, — позвала я кота.
Он не торопясь подошел и снисходительно позволил взять себя на руки.
— Я за полотенцем, — сообщила я уборщице. — Где, вы говорите, баба Нюра обитает?
Женщина как раз начищала кран. Услышав
— В домике в лесу. Только… нам не велено говорить, где баба Нюра живет.
— А я и не спрашиваю, где она живет, — засмеялась я. — Я к ней в гости на блины не собираюсь… Где она полотенца выдает?
Женщина вздохнула с облегчением.
— Не поняла я вас сначала. — Она махнула рукой направо: — Туда идите, будет в конце коридора дверь с табличкой «Служебное помещение»…
— Спасибо, — перебила я ее, — найду.
Я открыла входную дверь, похлопала по карманам, чтобы убедиться, что не забыла карточку от номера. Женщина меж тем закончила уборку санузла и появилась в прихожей с мокрой тряпкой в руках.
— Котика лучше бы здесь оставили, — неожиданно сказала она.
Я ничего на это не ответила, просто вышла вместе с Султаном. Дверь с надписью «Служебное помещение» и в самом деле оказалась в конце коридора. Я постучала, вкрадчивый женский голос сообщил мне, что не заперто и что я могу войти.
Глава 31
Баба Нюра оказалась совсем не древней старушкой, как следовало бы ожидать, а вполне себе женщиной средних лет.
Первое впечатление — ее было страшно много. Пуговки зеленого фирменного халатика еле сдерживали напор пышной груди, высокая прическа добавляла не меньше семи сантиметров к и без того не маленькому росту бабы Нюры, траурная подводка вокруг глаз (интересно, почему все здешние дамы злоупотребляют макияжем?), ярко-малиновая помада на губах. Этакая Софи Лорен, волей судьбы занесенная в маленький подмосковный пансионат. «Софи Лорен» широко улыбнулась малиновыми губами и спросила:
— Вы за бельем пришли?
Я была настолько поражена ее внешностью, что ничего не ответила, а только покивала. «Софи» aka баба Нюра села за стол и включила компьютер.
— Вы из какого номера? — спросила она, щелкая мышью.
Номер свой я не помнила, пришлось вытащить из кармана пластиковую карточку.
— Вот, сто тринадцатый.
«Софи Лорен» удивленно подняла брови, еще пару раз щелкнула и уточнила:
— Предыдущий жилец уже нас покинул?
— Если вас интересует, есть ли кто в комнате, — ответила я, — то там никого нет. Полотенцами явно кто-то уже пользовался, поэтому я бы очень хотела получить чистые.
«Софи» с интересом взглянула на меня. Наверное, здешние постояльцы, находясь в состоянии депрессии, не очень-то поднимали голос в защиту своих прав. На свежее белье, например.
— Прямо сейчас могу выдать полотенца, — объявила баба Нюра, — три штуки: для лица, тела и ног. Постельное белье вам принесет горничная, как только уберут в комнате. И вообще, безобразие, заселяют человека в неубранный номер.
«Софи» достала из кармана телефон, позвонила кому-то
— Возьмите там полотенца… — И сразу, без перехода, в трубку: — Мы еще поговорим с тобой на эту тему в кабинете Евдокии Петровны.
Я толкнула дверцу; за ней оказалось небольшое подсобное помещение.
— Выключатель справа, — крикнула мне в спину баба Нюра.
Нащупав выключатель, я включила свет. По периметру комнаты стояли стеллажи, на которых ровными стопками было сложено белье. Я не стала углубляться, а взяла нечто белое и махровое с ближайшей полки.
— Это вы не то взяли. — Баба Нюра возникла у меня за спиной, перегородив выход из подсобки. — Вам вон оттуда надо, а с этой полки рановато…
Интересно, что означает это «рановато». Сколько нужно прожить в «Городе солнца» и каких добиться успехов, чтобы тебе разрешили брать полотенца с определенной полки? Уточнять не хотелось, я молча положила махровое нечто обратно и отошла в сторону, чтобы дать возможность бабе Нюре оделить меня соответствующим моему статусу полотенцем. Она проплыла в подсобку, слегка задев меня бедром, и сразу стало до невозможности тесно. Помимо запоминающейся внешности баба Нюра обладала качеством заполнять все предоставленное пространство. Мне стало неуютно, и я поторопилась вернуться в комнату.
Было заметно, что кабинет обставлялся с учетом этой бабы-Нюриной особенности — из мебели присутствовали только компьютерный стол и два стула. Да еще огромная кадка в половину человеческого роста. В кадке умеренно зеленело какое-то чахлое растение (тоже, наверное, не выдерживало конкуренции с хозяйкой кабинета).
Неожиданно в подсобке послышался какой-то шум, баба Нюра выскочила оттуда с резвостью, которую в ней трудно было предположить, и быстро захлопнула за собой дверь. Изнутри в эту дверь кто-то немедленно начал биться. Султан, до этой минуты спокойно сидевший на руках, встрепенулся и, больно царапаясь, перебрался мне на голову, где и замер, изображая меховую шапку.
Баба Нюра широко улыбнулась:
— Какой у вас котик пугливый…
— А кто там у вас? — нахально поинтересовалась я.
— Да никого, — не моргнув глазом, соврала тетя Нюра (глухие удары о дверь прекратились, «никто» решил сменить тактику и теперь царапал ее). — Вот, держите полотенца.
— Спасибо.
Я взяла стопку отлично выглаженных, явно не дешевых полотенец и медленно пошла к дверям, стараясь не шевелить головой, так как при каждом моем неловком движении Султан еще сильнее впивался в мой скальп когтями. Считается, что у восточных женщин горделивая осанка и плавная походка, потому что они носят на голове кувшин. Пока я дошла до своего номера, горделивостью осанки и походкой я могла дать сто очков вперед любой обитательнице восточного гарема.