Эвтаназия
Шрифт:
Алексей открыл ноутбук, проверил — Сеть работала.
— Сколько уже отсутствует твоя коллега? — спросил он.
Я задумалась.
— Две с половиной недели…
— И она, конечно, никому не звонила все это время?
— Нет. Мы ей тоже не звонили. Тревогу забила ее квартирная хозяйка, когда Марина не внесла деньги за квартиру.
— Она снимала квартиру? — уточнил Леша. — А свое жилье у нее в Москве было?
— Не было. Маришка родом из города N. Вот там у ее родителей
— Это перст судьбы, — пафосно заявил Леша.
— Может быть, ты будешь столь любезен и покажешь мне, где этот перст? — съязвила я. — А то, не ровен час, он ткнет меня в спину, а я не буду знать, что это…
— Ф-фу, — выдохнул Алексей. — Придется начать с самого начала. Тебе что-нибудь говорит имя Михаила Петрова?
— А то! Это человек, впервые установивший связь между Центрами добровольной эвтаназии и пенсионным фондом. Его убили. Как раз недавно об этом в газетах вспоминали.
— Убийц так и не нашли, — многозначительно произнес Алексей.
— Да, — согласилась я, — такое бывает. Причем довольно часто. Людей убивают, а те, кто это сделал, остаются безнаказанными.
— Мы с Мишкой вместе работали, — неожиданно сказал Алексей. — Он был такой… не слишком везучий. Но верил, что поймает свой шанс. И поймал. Правда, цена высокая оказалась.
— Там же вроде журналистское расследование было… Его друг вел, Скреметов. Он еще премию получил.
— Женька не был Мишкиным другом. Так, знакомый по общей тусовке. Вот уж этот никогда не упускал возможности лишний раз засветиться. По трупам шел. Буквально. Премию за Мишкину смерть получить. Даже для нашей профессии — верх цинизма.
Мы немного помолчали, потом Леша продолжил:
— Я этим занялся недавно. Одна знакомая пропала, вот точь-в-точь как твоя коллега. Начал выяснять и нашел Мишкины материалы. Они у нас в редакции хранились в архиве. Потихоньку стал расспрашивать, статистику просмотрел. И понял, что Мишка-то был прав на все сто. Так бывает — стреляешь наугад, а попадаешь точно в яблочко.
— Стоп, Леш, — я дотронулась до его руки, — я понимаю, что все это долгая история, но пока я ничего не понимаю.
— А тут и понимать нечего, — буркнул Алексей. — Мишка тогда предположил, что в Центрах добровольной эвтаназии людей заставляют писать завещания в пользу того самого пенсионного фонда. Скандал с фондом ты должна помнить. Суд был в «Дорогомилово», руководителю дали пять лет условно.
— Ты серьезно? — удивилась я. — Неужели так бывает?
— Вот, смотри.
Алексей повернул ко мне компьютер и запустил презентацию. Цифры, фотографии,
— А кто придумал эту схему?
— Не знаю, — он пожал плечами. — Так и не удалось выяснить.
— Я сегодня видела машину с правительственными номерами и двух человек из Службы безопасности, — вспомнила я. — Они приезжали к директору… К Лиховец.
— Номер ты, конечно, не запомнила? — без особой надежды поинтересовался Алексей.
Я закрыла глаза и увидела эту машину…
— Отчего же, запомнила…
Я легко продиктовала Леше номер машины. Он немедленно набрал номер в строке поисковика. Через мгновение мы получили результат: «Данные отсутствуют или закрыты для просмотра». Тут я вспомнила, что забыла кое-что спросить.
— А ты здесь уже сколько? Неделю, две?
— Две с хвостиком, — вздохнул он. — И думаю, что скоро все закончится.
— В смысле?
— Ты до сих пор не поняла, куда попала?! Это же Центр добровольной эвтаназии. Сюда приезжают, чтобы по собственной воле расстаться с жизнью. Не без помощи здешнего персонала.
— Господи, — охнула я, — не может быть! И кто же убивает клиентов? Та девица с ресепшн, у которой глаза обведены черным, как у вампира? Или баба Нюра, кастелянша, приходит ночью в номера и душит жильцов подушкой?
— Я ценю твой искрометный юмор, — прервал мой яркий монолог Алексей. — Но настоящие «исполнители» живут здесь под видом обыкновенных клиентов. Помнишь, я в столовой спрашивал тебя, играешь ли ты в «мафию»?
Я кивнула, дескать, помню.
— Ты тогда точно решила, что я сумасшедший, даже отодвинулась слегка, — усмехнулся Леша. — Помнишь правила в «мафии»? Когда наступает ночь, мафия открывает глаза. Так и здесь: исполнители точно знают, кто из проживающих тоже «исполнитель», но делают вид, что незнакомы друг с другом.
— Но ведь их можно вычислить, — загорелась я. — Кто остался здесь больше чем на три недели, тот наверняка исполнитель.
— Проблема в том, что НЕ исполнители не задерживаются здесь дольше чем на три недели.
— У тебя когда срок заканчивается? — Пока я ему не особенно верила, но почему-то мне стало страшно.
— Завтра как раз ровно три недели будет.
— Давай завтра вместе уедем, — я схватила его за руку, — на моей машине.
— Так зачем ты приехала? — горько усмехнулся Алексей. — Узнать, что случилось с твоей коллегой, или просто так, развлечься?
Ну конечно, он считает, что только он у нас тут герой… Я покрутила в руках сердечко и решительно раскрыла его половинки: