Exuvium

Рей Мерилин

empty-line/>

Казалось, что ненависть к самому честному работнику отдела, копившаяся в Дженкинсе долгое время, перекинулась на неё. Она выливалась наружу, словно яд, капала с маленьких зубов, медленно подбиралась к её голове, сжигая там все положительные чувства, эмоции и воспоминания.

В одном из них она также сидела в нагретом салоне. На улице стояла более отвратительная погода: ливень бился о стёкла из-за сильного ветра, а маленькая девочка пыталась согреться. Её тонкое, длинное тельце била дрожь, по щекам лилась дождевая вода вперемешку с горячими слезами. Она тихо всхлипывала, наблюдала за каплями, стекающими по запотевшему стеклу, так сильно задумалась

о чём-то своём, что испугалась, услышав щелчок открывшейся дверцы.

Майкл быстро залез в свою старенькую машинку, отряхивая кожаную куртку от последствий разбушевавшейся погоды. Шелби поджала губы, снова спрятала покрасневшую щеку за длинными тёмно-каштановыми волосами и шмыгнула носом. Участок прядей на макушке, за который нещадно тянули девочку, даже смогли вырвать из него небольшой клок, до сих пор болел. Она, испугавшись, снова потянулась пальцами к нему, боялась, что нащупает лысину, но её там не было.

– Держи, вытрись, а то заболеешь, – сказал Майкл, доставая из-за пазухи небольшое полотенце и протягивая его девочке. – А теперь расскажи мне, что случилось? Где твой зонт?

– Забрали, – пробурчала рассерженно она, всхлипывая и осторожно промакивая волосы шершавой тканью.

– Подралась? – прозвучал очередной вопрос, на который проницательный мужчина уже знал ответ.

Девочка нахмурилась ещё сильнее, только кивнула и прикусила нижнюю губу, чтобы не заплакать от обиды. Её в тот день сильно дразнили из-за высокого роста, ведь она в пятом классе переросла всех своих ровесников. Шелби была несдержанной, грубой, не любила платья и юбки, а общалась больше с мальчиками, за что и поплатилась чужой завистью. Маленькую Эртон часто задевали по поводу и без, а она пыталась игнорировать обидные слова, которые на самом деле сильно злили вспыльчивую школьницу. В какой-то момент очередной выпад со стороны группки одноклассниц не остался безнаказанным.

Первая драка не была удачной: сильная пощёчина, оттасканные волосы, местами помятая, испачканная и порванная форма, ушибы по всему телу, которые вскоре должны были превратиться в синяки. Но рассказать об этом школьница могла только Майклу, потому что не хотела доставлять отцу ещё больше проблем. Она видела, как тяжело ему было совмещать работу и роль хорошего папы, поэтому часто умалчивала о небольших склоках и драках. Дженкинс молча слушал её истории, поведанные гнусавым голосом, прерываемые всхлипываниями, затем тайком от девочки ездил в школу. Он разговаривал с директором, учителями, даже родителями, которые никак не могли уследить за своими жестокими детьми, понимал, что трудоголику Эртону сделать это будет ещё тяжелее.

Куда делось то сострадание, стремление помочь другу и защитить слабых? Почему сейчас она не узнавала сидевшего рядом с ней человека? Вопросам этим не суждено было получить ответ, потому что цепочку мыслей прервал Дженкинс. Только на этот раз его голос был насмешливым и язвительным. Забота и волнение остались в далёком прошлом, к которому возвращаться мужчина не желал.

– Знаешь, как переводится название этого города?

Шелби посмотрела в сторону типичной серой многоэтажки, никак не выделяющейся из общего пейзажа, нарисованного лиловыми, белыми и чёрными красками. Как раз туда указывал Дженкинс, противно улыбаясь, чувствуя приближение своего триумфа. Было понятно, что слово «лаквий» происходило из недр необъятной латыни, поэтому девушка не имела даже малейшего понятия

о том, как оно переводится. Но выражение лица Майкла несло гораздо больше информации, чем толковый словарь. Эмоции, вызывающие отвращение, наделяли обычную смесь звуков смыслом, который доводил до неприятной дрожи.

Не получив ответа, мужчина продолжил:

– Оно происходит от слова «laqueum», которое переводится как «капкан».

Сказав это, полицейский резко остановился возле большого, двухэтажного здания, которое напоминало тюрьму своим высоким забором с колючей проволокой. Если бы не знакомая эмблема, почётно висевшая над широкими металлическими воротами, Шелби вскрикнула бы. Недвусмысленное слово, небрежно брошенное, послужившее анонсом дальнейшей судьбы вкупе с пугающим видом Вивария чуть не довели пошатнувшуюся психику до крайней степени разрушения.

– Может, они не просто так его назвали… Как думаешь? – Майкл тем временем продолжил свой монолог, зная, что собеседница скоро сломается.

Он слышал хруст грудной клетки, тонких рёбер, смешанные с истошными криками и хриплыми мольбами о помощи. Так вопила девушка, которая вступила в схватку с ним и проиграла её, которая приехала в Лаквий по собственной воле и поняла это слишком поздно. Но его вопрос тоже остался без ответа.

Шелби молча стянула с заднего сидения небольшую спортивную сумку, поджимая губу, затем пулей вылетела из автомобиля, громко закрывая за собой дверь. Её не волновало, что весь путь до металлических ворот она прошла в сопровождении взгляда, наполненного нескрываемой обоюдной ненавистью. Она не поблагодарила, даже не попрощалась, ведь это было последним, что ей хотелось сделать. Ощерившаяся морда чёрного пса и то выглядела гораздо приятнее, чем улыбка Майкла.

Девушка не слышала ни шума мотора, ни хлопка закрывающейся дверцы, знала, что полицейский с коварным прищуром продолжал метать в её спину проклятия. Казалось, что сейчас в машине сидел вовсе не старый приятель, а её мать. И та должна была обязательно снять с себя маску, чтобы раскрыть дочери правду перед тем, как капкан захлопнется. Она не думала, что будет оборачиваться, но в какой-то момент почувствовала в этом острую необходимость. Прежде чем она собралась повернуть голову в сторону белой «Тойоты», припаркованной неподалёку, её периферическое зрение заметило промелькнувший световой сигнал.

Огонёк проблесковой лампы мигал на верхушке забора, располагался аккурат над эмблемой и предупреждал добровольцев, желающих попасть внутрь, что откатные ворота раскрываются. Металлический лист, а вместе с ним и чёрный пёс, стали медленно уплывать вправо, прячась за абсолютно таким же стальным пластом. Шелби на мгновение затаила дыхание, внимательно изучая каждую деталь открывшейся перед ней огромной территории. Но понаблюдать со стороны у неё получилось недолго: маячок лампы замигал снова, а ворота стали медленно задвигаться обратно. Над ней решили поиздеваться – не иначе.

Люди, рискнувшие пошутить так над девушкой, ещё не знали насколько высока была степень её упрямства. Посильнее сцепив пальцами перекинутый через плечо ремешок спортивной сумки, она быстро проскочила условную линию, разделяющую территорию Вивария от серой улицы Лаквия. За спиной раздался щелчок закрывающихся ворот, и гостья, на удивление, расслабилась. Будто утренний кошмар был отрезан от её воспоминаний огромным металлическим ножом, а впереди её уже поджидал второй, более мрачный сон.