Эй, прячьтесь !
Шрифт:
Вечером возвращается кучер домой, смотрит - жена шелковый платок гладит.
"Да брось ты его!
– говорит муж.
– Будто не видишь, что платок с подпалиной. Если вкусно накормишь, куплю тебе новый - с золотой бахромой, в серебряных лилиях".
Жена подняла подушку, поставила дымящуюся миску на стол и говорит:
"Сойдет и этот платок без серебряных лилий, каша-то у меня малость подгорела".
Кучер попробовал - правда... подгорела каша. Жена виновато смотрит и говорит:
"Ты не сердись...
"Велика печаль!..
– по-королевски ответил кучер.
– Вынеси-ка эту кашу собаке и радуйся, что изба наша не сгорела".
Жена унесла кашу во двор, а муж в это время вытащил из кармана сермяги новый платок в серебряных лилиях да с золотой бахромой и расстелил вместо старого на столе. Вот обрадуется жена, когда увидит...
Увидел пес хозяйку с кашей, так обрадовался, что бросился к хозяйке и миску из рук выбил. Глиняная миска - шмяк!
– и нет ее, разлетелась, а привезли-то ее из самого Вильнюса, с большой ярмарки.
Пес перетрухнул, хвост поджал, даже присел в ожидании заслуженной кары. Но хозяйка только потрепала его за бархатное ухо и говорит:
"Да ешь ты, не бойся... Велика печаль... Не вор украл, сама разбилась".
Каши было много, и пес позвал петуха, петух кликнул кур. Все угощались, зобы набили, еще и воробьям досталось.
– А кот?
– приоткрыв глаз, спросил Черныш.
– Ты спи, спи, - ответил Мудрик.
– Пес позвал кота, но тот отказался есть вместе с собакой из одной да еще расколотой миски. Кот видел, что хозяйка в добром настроении, подбежал к ней и, поставив хвост трубой, проводил ее в избу.
Этот шельмец знал за собой грешок, потому что не раз уже забирался в чулан и отъедал по кусочку копченой колбасы. Раньше или позже воровство это должно было открыться.
И открылось. Увидев новый платок, хозяйка даже взвизгнула от радости. Обняла мужа, расцеловала и говорит:
"У меня еще круг колбасы припрятан. А ты голоден. Сейчас принесу и угощу!"
Кот почуял, что его дело плохо - забрался за печку, глаза закрыл и мурлычет: "Мур-р" да "мур-р" - и так ласково, так нежно, как только умеет.
Возвращается хозяйка с обгрызанной колбасой и говорит:
"Вот ворюга кот... Видишь, что натворил! Где же он спрятался? Сейчас я ему..."
"Велика печаль...
– снова сказал кучер.
– Отрежь" обгрызанный конец и брось ему. И нам хватит".
Черныш в полудреме сладко облизнулся и, вздохнув, поудобней положил голову.
– Не знаю, как бы ты поступил на его месте, - продолжал Мудрик, - но тот кот до того был взволнован, что... в один прекрасный день вышел прогуляться, нечаянно наступил мышке на хвост и вежливо сказал: "Виноват, сударыня!"
"Пожалуйста, - ответила мышь.
– Как приятно, что хоть изредка встречаются благовоспитанные прохожие".
Потом
"Благовоспитанная и цивилизованная мышь, дорогие дети, никогда не будет разорять гнездо шмелей, как бы сладко оно ни пахло клевером, чебрецом, вереском и всем таким прочим... Слушайте и зарубите на хвостах: чем больше шмелей, тем больше клевера, чем больше клевера, тем больше коров, чем больше коров, тем больше молока, чем больше молока, тем вежливее коты, чем вежливее коты, тем спокойнее нам живется. Ясно?"
Кот уже почти храпел, но кивнул головой. Вряд ли он слышал что-нибудь, но Мудрик добросовестно кончил сказку:
– Как приятно, что и в этом улье встретились такой благовоспитанный кот и такая умная мышка...
Пока он рассказывал сказку, мышь успела прогрызть больше половины доски. Теперь все зависело от того, какой сон увидит Черныш и когда он проснется.
Мышь тихонько грызла дальше, а гном зажег свечу и принялся вслух читать свою книгу, чтобы Чернышу казалось, что сказка еще не кончилась.
Все как будто было рассчитано, спланировано, предусмотрено, никаких неожиданностей быть не могло. Но жизнь именно в такие минуты и любит выкинуть какую-нибудь штуку. Иногда добрую, иногда злую. Выкинет и смотрит, как ты - человек или гном - станешь выкручиваться...
Примерно так случилось и с пленниками улья. Мышь сообщила Мудрику, что в доске появилась крохотная дырочка, ученый захлопнул книгу, прокрался мимо усов кота к выходу... И вот новость: улей-то с двойными стенками! А в промежутке между ними - белый мох.
Мышь даже расплакалась от досады. А Мудрику что оставалось делать? Пришлось ее успокаивать...
– Выше хвост, - сказал он, - устрой для себя во мху норку, чтоб, проснувшись, Черныш не мог тебя достать, и работай дальше!
– А ты?
– пискнула мышь.
– А я?..
– почесал макушку гном.
– Скажу ему, что он спросонья уже съел тебя. А меня попрошу поберечь на ужин...
БУМАЖНЫЙ ГОЛУБЬ
– Ах вы, сони! Еще не встали! Микас! Джим! Бока отлежите. А Гедрюс, я видела, давно уже по грибы успел сходить. Полное лукошко белых набрал... Чтоб у меня - раз-два - и умываться!
Мама Микаса вошла в чулан, где спали дети, и с этих слов начался еще один богатый приключениями день, имя которому Пятница.
– А сегодня какие новости?
– хриплым со сна голосом спросил Джим.
– А какие вам новости нужны? А-а!.. Есть, а как же. Отец говорил, что лисица у нас в сарае жила, в той стороне, под хворостом нора выкопана.
– Ну и ну!
– удивился Микас.
– Может, она еще там!
– Ищи ветра в поле... Зря вы утопили Черныша. Я даже всплакнула... Свалили все на беднягу... Славный был кот.