Эй, влюбись в меня! Том 2
Шрифт:
В два удара Медоед создаёт в стальном заслоне врага дыру размером метр на метр, после чего юрко в ту протискивается, вступая в бой с вооружённым клинками оппонентом. Прыть, напор и то безумие, с каким Цивини рвётся в бой, не дают мне и шанса за ней поспеть, хоть чем-то помочь. Стараясь наверстать несколько упущенных секунд, в пару прыжков запрыгиваю в дыру, желая той помочь, и тут же натыкаюсь на летящую в мою сторону стальную острую пирамиду.
Мой щит под тяжестью веса выпущенного врагом снаряда разбивается, словно стекло. Едва откинув себя в сторону щупом, взглядом провожаю закупоривший
Отвечаю врагу атакой на атаку, несколько моих щупов, высекая искры на старом костюме, отбрасывают неизвестного врага на пару-тройку метров назад, вслед за чем и моя спутница серией резких ударов отправляет бойца с кинжалами в долгий полёт.
Враг почти разбит, самое время его добить, но внезапно показавшийся за их спинами отряд стрелков заставляет нас с Франческой, укрываясь от шквального огня, прятаться за одной из металлических фигур.
— Их всего десять, малоколиберки, я пошла! — тяжело дыша, рыкнула Франческа.
— Я прикрою! — окутав щит девушки дополнительным защитным полем, произнёс я, а после вновь выпустил в воздух несколько щупов.
Плотный огонь быстро срезал несколько моих невидимых рук, но остановить или как-то замедлить нас так и не смог.
– РЕЗНЯ! — Крича в канал, одного за другим насаживая на свои длинные когти, разбиралась с врагами Франческа, по стенам и полу размазывая стрелковое подразделение Олимпа. Вошедшая в кураж и смертоносное безумие, та устроила самую настоящую кровавую жатву, во время которой, уповая на собственную неуязвимость, игралась с врагами, подобно кошке, что в любой миг готова добить беззащитную мышку, мучила ту и изгалялась над ней, как только могла.
— Я за подкреплением, сдерживай их сколько сможешь! — отразив одну из атак Медоеда, внезапно вскрикнул мужик с двумя энергоклинками, на что второй, пребывавший явно под психотропами, только яростно взревел:
– Гха-а-а-а! –Десяток металлических стен, выныривающих из земли, разрезая пополам раненых, раскидывая стреляющих, перекрывает путь. – Я жду тебя, Картес, я жду тебя! — взревел молодой, до боли в сердце знакомый мне голос…
Всего несколько секунд. Срежет металла, удар об одну стену, другую, третью, затем рывок, и Франческа, чувствуя вражескую сладость, прорывается через одну из последних стен, а я наконец-то понимаю, кто стоял по ту сторону баррикад.
Когтистая лапа Цивини, пробив защитную сталь, поражает живот молодого, сбившегося с пути героя. Подняв его над землёй, Франческа победоносно скалится в тот момент, когда ещё не сломленный, одурманенный парень использует свою последнюю способность.
– Стальные путы! — выкрикивает он в надежде задержать Медоеда, после чего на ту со всех сторон падают металлические тросы. Десятки толстых стальных лоз летят во Фраческу, на что девушка лишь пафосно кривится.
— Нет, стой!
Мой выкрик не достигает ушей Медоеда, и та в одно движение завершает геройский путь человека, носившего имя Тао Син. Моего друга, соседа, будущего героя, взявшего имя Металлмэн…
Вспоротое горло, пробитый живот и грудь. С врагами Франческа никогда не церемонилась, и в этом я её понимал, но сейчас…
Подбежав, оглядываю тела стрелявших в нас, их внешний вид, форму и шевроны Тао. Сходство с Олимпом слишком велико, но я всё равно не хочу его замечать. Не хочу верить в то, что этот честный парень внезапно оказался на противоположной от меня стороне.
— Чё, знакомый твой? Соболезную, — безэмоционально произносит Медоед. — В его тело был введён наркотик, сильный, провоцирующий ген Бетта и Гамма.
Я понимал это, понимал, что для Медоеда он ничем не отличался от других. Но всё равно спросил:
— Зачем ты его добила?
На мой вопрос девушка припала на одно колено, а затем, сняв с паренька чип-маску, открыла мне побледневшее лицо друга.
— Потому что он мой враг. А с врагом либо так, либо никак. Смирись, Тэн, иначе в один прекрасный момент из-за своей добросердечности ты сам окажешься на его месте. — Пальцы Франчески аккуратно опускают веки Металлмэна, того, кого сегодня здесь в принципе не должно было быть…
Глава 47
Добравшись до лестничного пролёта, ведущего на второй этаж очистного комплекса, мы вновь сталкиваемся с боевой группой Олимпа. Стрельба, взрывы, грохот… Казалось, настоящий бой только-только начинается. Террористов, нашего врага, теснили на всех флангах, и теперь благодаря нам с Франческой даже тыл стал полем боя. Однако не одними благими намерениями я вместе со своей спутницей двигался вперёд. На одну чашу весов со спасением уровня легла и новая, второстепенная для меня, но оттого не менее важная задача: взять в плен и допросить сбежавшего сукиного сына по имени Картес! Бегал этот недомужик быстро, причём очень. Продираясь через своих, тот бросал товарищей на нас, словно скот, и те, послушно опуская головы, шли на закланье. Без страха, без тени сомнения.
Очередная пара неизвестных мне недогероев, спеша своему «командиру» на помощь, преграждает путь, когда наши руки уже почти дотянулись до Картеса. Повсюду валялись тела местных работяг, бойцов Цитадели, Олимпа, а также ряженых, чем-то походивших на героев людей. Впереди находилась развилка: один путь преграждала пара серьёзных ребят, второй прикрывало с полдесятка вооружённых до зубов преступников.
— Слева воздухоочистные, справа убегающий от нас главарь… — Наши взгляды с дуэтом Олимпа пересеклись лишь на миг, но и этого оказалось достаточно. Бросив стрелков, те поворачиваются к нам спиной и удаляются вслед за Картесом.
— Эй, а как же мы? Не бросайте! — Внезапное предательство оборачивается паникой в рядах стрелков. В нас тут же летят гранаты, но враг слишком медлителен. К моменту, когда первая, отскочив от стены, падает на пол и взрывается, мы с Франческой уже находимся у преступников за спиной.
«Долг превыше всего», — ставя жизнь местного населения выше желания отомстить Олимпу, пытаясь оправдать свой поступок, проговариваю я, хорошо помня то число ни в чём не повинных, оставшихся на улицах умирать. Женщины, дети, старики — для них моя месть за втянутого в чужую войну друга не значила ничего, а вот их жизни для меня имели реальный вес.