Эйдос непокорённый

Королёва Юлиана

– Везение? Обычно так не бывает? – я наблюдаю, как попутчик в ответ лишь мотает головой.

Мы уходим. В этой части тоннелей не везде темно, хотя весьма жутковато из-за шороха слизней и мерцания их усиков. Впечатление, будто они передают огонёк друг другу по цепочке, и это быстрое перемигивание слегка нервирует. Впереди на стенах мох частично съеден и в открытых местах оказывается подобие гравировки. Наконец-то хоть какое-то разнообразие.

– Тут рисунок, – я присматриваюсь, но ничего не вижу. Приходится забрать у святоши фонарик. – Круги, треугольники… Геометрия. Что это значит?

– Ты же работала в архиве, должна знать, – издевается он, разглядывая рисунки, словно в темноте можно что-то разглядеть.

– Я

знаю, что мы где-то в корнях Башни, и знаю, что ты хочешь вернуть меня. Но я с тобой не пойду. Здесь наши пути расходятся.

– Точно? – удивляется он, озираясь по сторонам. – Куда же ты пойдёшь?

Я вожу фонариком по стене в поисках очередной двери. Светящаяся палка не похожа на настоящий фонарь и всё же она позволяет разглядеть углубления, а в них целые строки вертикальной вязи. Нечто похожее я видела и в Башне, но там были надписи и на древнем. Здесь только гладкие завитки, напоминающие орнамент. Изящными изгибами они тянутся от пола до потолка и частично прячутся под толстым слоем мха, как под одеялом. Хватаюсь за край оставшегося нароста, срываю покров. Мох отпадает целым пластом, но вместо прохода там объёмная гравировка: изображение материка. Угловатые линии тянутся повсюду, разделяются на множество ответвлений. Напоминает карту идеально выточенных пещер.

– Это тоннели, – мурашки пробегают по телу от их количества и запутанности. Любой лабиринт ни в какое сравнение не пойдёт.

– Похоже на то, – бормочет мой спутник, сосредоточенно изучая макет, словно пытается отыскать вход в Башню.

Касаюсь холодного камня, и вдруг перед нами вспыхивает небольшая сфера, вроде мыльного пузыря. Она растёт, с молниеносной скоростью ширится, внезапно останавливается, замирает. Мы оказываемся внутри эфирной миниатюры тоннелей, будто стоим в лучах светила, а вокруг нас висят пылинки, только эти пылинки не простые, а сложенные в чёткое изображение ветки тоннелей. Я поднимаю руку и она проходит насквозь, но вместе с ней сдвигается картинка, поворачивается плавно, под другим углом. Я подпрыгиваю от неожиданности, отшатываюсь, натыкаясь спиной на святошу. Он тоже удивлён. На его руки световая иллюзия не реагирует.

Я помню, что из похожих штук вылетают опасные искорки, лезут под кожу, сидят там и ждут, пока помрёшь. Но искорок нет. Только макет тоннелей, словно сделанный из воздуха. Либо мы стоим в нём, либо он парит вокруг нас, подчиняясь движениям моих ладоней и пальцев – поворачивается за ними; если развести руки, увеличивается. И вот теперь появляются искорки, но они неподвижны, просто мелькают будто стараются привлечь внимание. Я настораживаюсь, но понимаю, что хуже не будет, и если ткнуть в искорку пальцем: эта часть макета приближается и увеличивается, позволяя разглядеть коридор и пересчитать его ответвления. Появляются символы из вязи. Надо же! Как это работает? Кто построил такие тоннели? Кто повторял за Демиургами?

Святоша на мои вопросы не отвечает, лишь пожимает плечами: его внимание сосредоточено на символах.

Глядя на макет, похожий эфирной формой на звёздную систему из Башни, я всё больше убеждаюсь: тоннели – её часть. Хотя на воздушной схеме трудно понять, связаны ли они с Башней, и совсем невозможно определить наше местоположение. Я вообще не знаю в какой части материка располагается Аллидион и где сейчас находимся мы. Не исключено, что мы возвращаемся в обитель, хотя я надеюсь, что это не так. Холодок пробегает по спине, словно за шиворот заполз один из слизняков. Я вздрагиваю. Мысли вертятся в уме с бешеной скоростью, ищут решение, и всё равно возвращаются к Башне. Святоша внимательно изучает карту, будто ищет способы попасть туда. Без электрохлыста на него повлиять нечем, он запросто сдаст меня Батье-Ир и каждый из нас получит заслуженную награду. В любом случае мне такой попутчик не нужен, просто я до судорог

боюсь остаться в тоннелях одна. Но лучше решить пока не поздно: рисковать с ним в относительном спокойствии либо обуздать страх в сомнительной безопасности. Когда думаю об этом, у меня подкашиваются коленки. Но когда в обители ждёт настоящая чёрная смерть, выбор очевиден. Выбираю последнее и пока святоша занят изучением непонятного, отступаю, натыкаюсь спиной на твёрдый камень, разворачиваюсь и быстро шагаю по тоннелю, не представляя, куда пру. Ноги сами уносят прочь.

9. Друг или враг

Лучше не смотреть по сторонам, а просто бежать и верить, что выход за ближайшим поворотом. Лучше не представлять за каким углом притаился монстр, не думать, что поблизости прячется неведомая тварь вроде феруса. Но так не выходит. Я останавливаюсь, словно меня придавило тяжёлым мешком, пытаюсь отдышаться, дышу как можно тише, но воображение рисует страшных чудовищ, крадущихся на звук сквозь темноту. В руке осталась почти невесомая палка-фонарик, благодаря ей видно мшистые стены и гладкий каменный пол. Оглядываюсь по сторонам – слизняков не замечаю, но чувствую, будто они ползают по спине и рукам, и я судорожно стряхиваю с себя то, чего нет. Цепь громко бряцает, я хватаю её и прячу в карман.

Радует одно: теперь никто никуда меня не вернёт.

Вдруг из темноты доносится: «Стой!» Узнаю голос Безымянного. Замираю, но не по его команде, а потому что не хочу, чтобы он меня нашёл. Не собираюсь подчиняться. Придерживаю в кармане дурацкую цепь и отступаю в темноту вопреки страхам.

– Не шевелись, – советует голос. Откуда он знает, где я?

– Чего ради? – не понимаю я и делаю ещё шаг назад.

Вдруг передо мной возникает нечто и я столбенею. Существо размером с двухлетнего ребёнка свисает вниз головой и скалит острые зубы. Кожа серая, морщинистая, на голове, похожей на шишку, множество чёрных глаз и широкая пасть. Длинные руки, с волосатыми, почти человеческими пальцами, будто предназначены, чтобы хватать. Похоже, именно это оно и замышляет.

Вдруг воздух пронзает свист и нечто, сверкнув, сбивает звериную тушу. Я интуитивно отскакиваю, натыкаясь спиной на стену. Туша падает мешком мне под ноги, я в ужасе отскакиваю. Из распахнутой пасти существа вываливается язык.

– Дерьмо баркачье! – слова вырываются быстрее, чем я успеваю подумать. – Ты мог меня убить!

Доверенных учат выживанию в дикой природе, но я не думала, что даже подмастерья так метко швыряют ножи в кромешной тьме. Впрочем, талантами они не хвастаются.

Под тушей расползается тёмное пятно, я отхожу на шаг. В полумраке не видно, кровь это или вода, но я узнаю тонкий, почти незаметный металлический запах. Он вызывает тошноту. Закрываю нос рукавом.

– Не мог. Ты хоть раз видела веренка? – святоша подходит к туше, пинает ногой. – Они опасны, откусывают головы зазевавшимся дикаркам.

– Жаль, что болтливым Безымянным не откусывают языки, – бормочу я вместо благодарности. Некрасиво с моей стороны. – Как ты попал в него в темноте?

– Интуиция, тренировка, – пожимает плечами святоша.

– Ну да, конечно, – я таращусь на уродливое животное.

Безымянный выдёргивает из туши свой огромный нож. Вытирает кровь о кожу веренка, и я отворачиваюсь. Сейчас никак нельзя рухнуть в обморок.

– Не бойся, он уже дохлый, – усмехается мой спутник.

– А я и не боюсь. Тебе не понять. – Чувствую, как земля уплывает из-под ног, тошнота усиливается, сознание размывается, меркнет, перед глазами всё плывёт.

Стараюсь дышать глубоко и размеренно, как учил Мастер Гиллад, и постепенно прихожу в себя. Холодная плита у лба и под руками – я даже не помню, как прислонилась к стене, а мне бежать надо, да подальше. Как от него отвязаться? Попробовать договориться? Увы, дипломатия не мой конёк.