Эйна из Третьей зоны
Шрифт:
– Воспитанница Эйна! А ну встать!
Я испуганно подняла голову. Прямо надо мной стояла Наставница Фламия.
– Нарушаем? Правила прогулки для кого составлены? Отвечай!
Я быстро забормотала давно заученные слова:
– Воспитанница обязана выходить на прогулку по расписанию, если дозволено наставницей. Воспитанница обязана одеваться сообразно погоде и времени года. Воспитанница обязана ходить по центру двора, чтобы поддерживать тело в хорошем состоянии. В виде исключения разрешается посидеть на скамейке не больше двух раз за время прогулки. В виде исключения разрешается покачаться на качелях не больше
– И где тут сказано, что можно сидеть на корточках у забора?
Она подошла ближе, увидела рисунок на асфальте. Лицо Наставницы Фламии, и так красноватое, побагровело от злости:
– А это ещё что? Запрещённые предметы на территории приюта! Где взяла? А ну отвечай!
Я молчала, в отчаянии глядя под ноги – Сару выдавать нельзя, она трусиха, в тёмном изоляторе перепугается до смерти. А на себя брать вину мне тоже не хотелось – я ещё уроки не сделала, а в изоляторе за такой проступок придётся весь вечер просидеть.
И вдруг я услышала голос, который в другое время показался бы мне противным, но сейчас он звучал как волшебное пение! Валита спокойно сказала:
– Наставница Фламия, это я дала Эйне тот обломок.
– Что-что? – растерянно переспросила Наставница Фламия. – Как… Ты?
Валиту она обожала, это её дальняя родственница, как и Думара. Как она могла поверить, что её любимица принесла во двор обломок кирпича, который ещё к тому же и следы на асфальте оставляет? Но Валита продолжала:
– Да, Наставница Фламия. Простите. Иду сегодня с фабрики, вижу – под ногами кусок кирпича валяется. Красивый такой! Не удержалась, сунула в карман. Простите, я виновата!
Наставница Фламия оживилась:
– Погоди-погоди! Так, значит, Эйна у тебя из кармана его украла?
– Ну что вы, Наставница Фламия! Как вы могли такое подумать! Я сама его дала Эйне. Рисовать ведь только она умеет. Вот я и подумала: пусть потренируется на асфальте, пока мы гуляем. Ей это для школы пригодится.
Наставница Фламия непонимающе захлопала глазами. От Валиты она такого не ожидала! Как, впрочем, и я.
– Ну тогда… Так и быть, я тебя прощаю! Только рисунки эти сотрите немедленно!
– Слушаюсь, Наставница Фламия! – весело согласилась Валита и начала энергично тереть подошвой ботинка мой рисунок.
Я пихнула Сару в бок: мол, давай, присоединяйся! Стирай рисунок! Валита хмыкнула и подмигнула нам:
– Видите, как с ней легко! Попросил прощения, признал свою вину – и никакого изолятора.
Мы с Сарой переглянулись: вряд ли Наставница Фламия могла бы нас так легко простить. Но Валите ничего не сказали. Кажется, теперь у нас есть могущественная защитница.
Глава 5. Второй враг тоже сдаётся
В приюте мне больше ничего не грозило: когда Валита заступилась за нас с Сарой на прогулке, все остальные поняли, что мы теперь под её защитой. Валиту все боялись, никто бы не посмел обращаться плохо с теми, кто ей нравится. Я и сама не ожидала, что расположение Валиты так сильно облегчит мою жизнь! Даже Наставница Фламия больше не цедила сквозь зубы «как ты мне надоела», когда я приходила попросить вечернюю смену вместо утренней. А ведь я причиняла ей больше всего хлопот.
Она меня невзлюбила с первого дня, как только увидела мои документы. Я тогда ещё не понимала, почему. Мне потом тётушка Марта объяснила: это
Но была и другая причина для недовольства: моя учёба в школе. Мне постоянно требовалось особое расписание. Да ещё и эти письма от директора школы, где он приказывал освободить меня от некоторых обязанностей, чтобы я могла каждое утро уходить из приюта на несколько часов! Конверты с государственной печатью приносил официальный курьер, элегантный молодой человек в отглаженном форменном костюме. Ослушаться директора школы Наставница Фламия не могла: тогда он пожаловался бы на неё в Комитет защиты детства, а оттуда прислали бы проверяющих. И мало ли что они нашли бы! Хоть Наставница Фламия и твердила, что у неё в приюте все законы и правила соблюдаются до мельчайших деталей, среди воспитанниц ходили разные слухи. И про одежду, которую нам слишком редко меняли. И про паёк, который иногда казался чуть-чуть урезанным.
И вот теперь из-за какого-то глупого письма, придуманного от злости, я освободилась от пристального внимания Наставницы Фламии. Раньше она всё время искала, к чему бы придраться и за что меня наказать, а сейчас словно забыла обо мне. Перестала меня замечать, как будто я больше не существовала.
Однако перемены к лучшему случились и в школе! Прошло два дня после того, как я подсунула первое письмо Большому Тугану. Я медленно плелась по улице: завтрак в то утро оказался холодным, я проглотила безвкусную кашу, сунула в карман кусок хлеба, залпом выпила кисловатый витаминный напиток и вышла из приюта раньше, чем обычно.
Улицы нашего города выглядят неплохо только днём, когда появляется солнце. А по утрам, под тяжёлым задымлённым небом, картина кажется унылой и безрадостной: обшарпанные закопчённые дома, замусоренные улицы, угрюмые редкие прохожие в одинаковых серых робах. На стенах и заборах висят клочья старых объявлений о приёме на работу, поверх – криво наклеенные новые листки.
Чтобы убить время, я замедлила шаг и прямо на ходу пыталась читать, что там написано. На многих листках буквы казались бледными, неаккуратными, а текст – скучным. Там говорилось, что за хорошую работу можно добиться перевода с одного предприятия на другое, и указывались фабрики, на которых нужны новые сотрудники. Иногда упоминались и другие вакансии: сторож, дворник, гардеробщик. Но некоторые объявления бросались в глаза: плотная белая бумага, яркие краски. И везде – слово «Биржа» наискосок.
В школе мы изучали древнюю историю, там тоже были биржи. Но вряд ли они у нас такие же, как раньше. В центре города, прямо на главной площади, стоит высокое здание. Вывески на нём нет, но все называют его биржей. Правда, для чего она нужна, никто толком не знает. Пока я шла, повернув голову к забору и рассматривая объявления, меня заметил Большой Туган. Он, как всегда, пришёл в школу первым и стоял на крыльце.
Я обречённо остановилась перед нижней ступенькой и приготовилась красиво падать. Большой Туган спустился по лестнице, но не толкнул меня, а почему-то поздоровался: