Ежевичка, я влюбился

Новак Юлия

— Твою ж… бабушку! Святые небеса!

Баллон очень тяжелый, и поэтому нужно скорее поторопиться уйти под воду, так как меня заверили, что там его вес не будет ощущаться, к слову, совсем.

Демьян держит меня за руку, а я не свожу с него глаз. Потому что он уже много раз погружался, и для него знакомы все правила, а я впервые. Конечно же, сначала мне немного страшно. Еще эта маска с трубкой, через которую поступает кислород, но дышится с трудом.

Мысли одна за другой, как табун лошадей, пронесется в моей голове, поднимая круговорот удушающей пыли. Что если эта самая трубка сломается, я задохнусь и навеки вечные останусь в морском

царстве. Или, возможно, это что-то из мира фантастики, но даже такая мысль имеет место быть. Что если костюм начнет еще более сужаться и конкретно врастет под кожу.

Только… привыкнув к воде и оглядевшись по сторонам в водном пространстве я забываю обо всех своих бредовых мыслях. Когда ты на поверхности, то из-за оптической иллюзии морские тоннели кажутся узкими, а рыбки какими-то сказочными, нарисованными, что-ли. На глубине почти пяти метров возможности безграничны. Ощущения, они обостряются. Пространство становится бесконечным, как космос, и ты сам начинаешь чувствовать себя словно в невесомости. Обитатели бассейна вдруг становятся такими большими, будто бы их только что пропустили через лупу. Красота подводного мира, она прекрасна и забываешь обо всем на свете, в том числе и о дискомфорте, который пришлось испытать в самом начале.

Пластично исследуем бездну, подплывая к стеклянному тоннелю, в который для нас вход закрыт. Я не сразу вижу, что же там такое, и с любопытством подтягиваюсь ближе к стенке, за которой прямо мне в лицо прыгает клыкастая акула. Наверное, их хорошо покормили, так как эта самая хищница уже давно могла пробить прозрачную пластину, разделяющую нас всего на пару сантиметров. Демьян, видимо, обеспокоен, не испугалась ли я, и жестом показывает мне большой палец. Я в ответ показываю ему свой. Может быть, я бы и оскалила зубки в ответ нашей клыкастой обитательнице напротив, но сейчас у меня рот занят регулятором, как и у Демьяна. Кстати, с его помощью мы можем не только дышать, но и петь песенки, чихать, кашлять, — вспоминаю я слова инструктора. Конечно же, так вовремя! При погружении я, скорее всего, схватила паническую атаку, почему и забыла о свойствах регулятора.

Безграничные просторы космоса — это действительно идеальное сравнение подводного царства. Где также время непросто замедляется. Кажется, что оно вообще остановилось или, быть может, его и вовсе не существовало. Я не знаю, сколько мы кружимся в водной невесомости у самого дна бассейна, но как только Демьян начинает буквально тащить меня за собой куда-то вдаль, а затем наверх, туда, где вода становится все светлее, разливаясь множеством ярко белых бликов, я понимаю, что пора возвращаться с небес на землю, но я точно навсегда запомню эту самую гармонию с водной стихией.

Наверное, с небес на землю мы так и не вернулись. Причем оба. Так как до сих пор я не ориентируюсь во времени и пространстве. Единственное понимаю то, что мы сейчас сидим у Демьяна в машине и блаженно сканируем друг друга взглядами. Я не помню, как мы до нее добрались, только обрывки того, как меня доставали из воды, так как мои ноги совершенно перестали меня слушаться, а еще этот чертов баллон, который вдруг при выходе из бассейна возымел вес аж в два раза больше, чем был в начале.

— Ты как? — тихо произносит Демьян

Вроде бы, когда мы вернулись из водных глубин, то вокруг было очень шумно, и мы даже пытались перекричать друг друга, а теперь я скорее боюсь произнести хоть слово, чтобы ненароком не спугнуть тишину. Что, если мой голос вообще осип.

— Все

хорошо, — шепчу я и выдыхаю, с облегчением осознавая, что с моим голосом все в порядке.

К тому времени, когда мы добираемся до своего шале, я чувствую в теле небывалую легкость. Словно лечу по небу на воздушном шарике. Ветер играет с моими волосами, а на лице блуждает счастливая улыбка. Слова сейчас излишне, потому что на протяжении всего вечера мы будто дышали, да и сейчас дышим с Демьяном одним воздухом. Нам так кайфово. Раз он тот самый ураган, то я забралась в его сердцевину. Тут тихо и безмятежно. Нет разрушительного и опасного для жизни ветра. Он только там, где-то извне, для всего остального мира, а здесь внутри него: тепло, уют, пламя.

Мы находимся на последней ступеньке к моему номеру, и я понимаю, что пора расставаться. Попрощавшись, Демьян пойдет направо, к своей двери, а я поднимусь в свой номер. Вроде бы все четко проговорила, провела границы и приказала себе. Но глаза наши предатели. Мы даже взглядом не можем отпустить друг друга.

— Спасибо тебе за прекрасный вечер, — Что это? В моем голосе появилась трещина.

— Тебе спасибо за компанию, — голос Демьяна тоже не такой, каким бывает обычно. И вообще, парень удивительно тих и даже не язвит. Вот что действительно страшно. То, что мы больше не грыземся, как кошка с собакой, а просто мило беседуем.

— Ну, я пошла? — спрашиваю у него или у себя, сама не знаю. Запуталась вроде как.

— Ага.

Кладу ладонь на ручку двери и в спину летит:

— Постой!

Резко разворачиваюсь

— Что?

— Спокойной ночи, Ежевичка, — вновь на лице Демьяна расцветает его очаровательная улыбка, которая своими лучиками начинает прожигать мне область грудной клетки.

— Спокойной ночи, Демьян.

Вот теперь вроде бы все, только я снова медлю. А Демьян больше не делает шаги назад, а застывает на месте:

— Да пошло оно все! — бросает он и преодолевает расстояние со скоростью самого высокоскоростного японского поезда.

Впивается своими губами в мои губы так, будто находит во мне тот самый кислород, который ему так необходим. А я под воздействием беспредельной нежности теряю равновесие и таю, словно снежинка на мокром асфальте.

Целуясь, находим самих себя, настоящих, и заново учимся дышать, впуская в легкие самый безупречно чистый воздух. Но, распаляя свою чувственность, нам становится мало друг друга. Мало просто объятий, мало сначала таких ласковых, а затем страстных поцелуев. Хочется прижаться до самого хруста в грудной клетке и чтобы наши сердца не просто работали в унисон, а были настолько близки, насколько близки сейчас наши губы. Хочется… втереться, вкрошиться и раствориться, становясь единым организмом.

— Прости, Ежевичка, но я хочу тебя, так что мне конкретно башню сносит. Если ты меня сейчас оттолкнешь, то я пойму, — запальчиво произносит Демьян, обжигая меня своим дыханием, равным по температуре кипятка.

— А если ты сейчас не продолжишь, то не пойму я!

— Понял, — коротко отвечает он. И мы снова сливаемся в продолжительных поцелуях, за которыми сами не замечаем, как оказываемся в моем номере.

Раз — и мы уже без одежды. Два — и мы в моей постели. Три — он на мне и во мне. Наши стоны слипаются в унисон и сливаются, неугасаемо утопая в вязкой патоке. Это мелодия двух душ. Она сладкая, утонченная, но такая мягкая. Наши тела так тонко чувствуют друг друга, отбивая ритм и танцуя аргентинское танго.