Ф - значит физрук
Шрифт:
– Ты утратил мотивацию, – констатировал я.
– Наверное, так, – сказал он. – И драка, которую ты предложил – это неплохой способ отвлечься.
– Справедливости ради, это еще и неплохой способ свернуть себе шею, – сказал я.
– Ты тоже постарел, Чапай, – сказал он. – В былые времена тебя такие соображения не останавливали.
– Ну, лично меня они и сейчас не останавливают, – заметил я.
– Ладно, я неправильно выразился, – сказал Кабан. – В былые времена они тебя даже не посещали. Хотя… наверное, ты постарел чуть
– Там не про шею, там другое было, – сказал я.
– Расскажешь?
– Как-нибудь в другой раз.
– Скрытный ты тип.
– Просто это не очень интересная история.
– Нет неинтересных историй, – сказал Кабан. – Есть хреновые рассказчики.
Точку в этом разговоре поставил рум-сервис, таки доставивший нам… ну, назовем это едой.
По вкусу, цвету и консистенции она напоминала запеченый в золе пластилин, зато утоляла голод одним своим видом. Ну, стоит тебе только посмотреть вот на это, и ты сразу понимаешь, что не особенно-то и хочешь есть.
– Наверное, нового повара взяли, – сказал Кабан, отставил в сторону пустую тарелку и завалился на кровать.
С того момента, как мы расстались с Такеши, прошло уже больше десяти часов, и ему уже пора было бы появиться. Я даже начал переживать, не случилось ли с ним чего.
Не слишком сильно, конечно.
– Меня вот еще что смущает… – сказал я.
– Началось, – вздохнул Кабан. – Что на этот раз?
– Терминаторы, – сказал я. – Мне всю дорогу рассказывали, какие они резкие и неотвратимые ребята, а по факту оказалось, что они – как все. От одного удара складываются.
– Зависит от того, чем бить, видимо, – сказал Кабан. – Ну и от того, кто бьет.
– Что ты имеешь в виду?
– Не в обиду, Чапай, но по-моему, ты чего-то недопонимаешь, – сказал Кабан.
– Например?
Кабан еще раз вздохнул и в его руках оказался арбалет. Здоровенный такой арбалет, уже снаряженный, и, что самое неприятное, острие болта было направлено куда-то мне в грудь.
– Лови, – сказал Кабан и спустил тетиву.
Когда лучший друг говорит "лови" и стреляет в тебя из арбалета, ты сначала ловишь, потом спрашиваешь, что на него нашло, и шею сворачиваешь уже потом.
Я поймал, поборол искушение вернуть арбалетный болт отправителю и небрежно отбросил его в сторону.
– Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие, – сказал я.
– Ну ты хотя бы понял, что именно я хотел тебе этим сказать?
– Что все мы смертны?
– И кто из нас после этого дурак? – закатил глаза Кабан. – Ты поймал арбалетный болт голой рукой.
– А ты, типа, знал, что так будет?
– Конечно, знал, – сказал Кабан. – Я ж видел, как ты своей дубиной машешь. Это не терминаторы малахольные, дружище, это ты – самый резкий парень на деревне. Хочешь, я в тебя из пистолета выстрелю, чтобы ты еще и пулю мог поймать?
– Пулю поймать я всегда успею, – сказал я. – А если
– Одним арбалетный болтом тебя не убьешь, – сказал Кабан. – Разве что в голову попасть, но я-то в голову не целился.
– Следующий раз попробуй все-таки словами объяснить, – сказал я. – Не нравятся мне такие эксперименты.
– Зато они более наглядные.
– Потренируйся сначала на кошках, – посоветовал я.
– А ты начни себя адекватно оценивать, – сказал Кабан. – А то терминаторы ему не такие. Если бы не ты, они бы нас в той комнате и положили.
– Если бы не я, они бы туда вообще не пришли, – сказал я.
– Тоже верно.
Наверное, он был прав, и к моему номинальному первому номеру, а теперь – второму, прилагалось что-то еще. Что-то более практическое, более значимое и ценное, нежели строчка в рейтинге.
Конечно, я видел свои характеристики, и подозревал, что сильнее и быстрее обычного игрока, но понятия не имел, насколько. Цифры в статистике много скажут опытному человеку, знающему, куда смотреть, но я-то все еще был нуб. И то, что мне казалось вполне нормальным, производило совсем другое впечатление на окружающих.
Даже когда я покрошил целую кучу Ричардов, я особо об этом не задумывался. А ведь вряд ли они по характеристикам сильно проседали относительно оригинала. Да и эльфы в драки при маяке вовсе не показались мне серьезными противниками.
Похоже, я на самом деле стал фееричен и крут, и осознал это, и с этим осознанием начался самый опасный период моей жизни. Потому что как только тебе начинает казаться, что ты фееричен и крут, и море тебе по колено, и горы тебе по плечо, и Люберцы ночью кажутся тебе не опаснее детской площадки, тут то жизнь тебя и обламывает. На этой стадии что-то нехорошее с парнями типа меня и происходит.
Назовите это законом кармы, вселенского равновесия или всеобщего свинства, ничего от этого не изменится.
Я почти уже вогнал себя в депрессию, когда ожил экран внутренней связи и Кабану сообщили, что к нему прибыл посетитель. Кабан распорядился посетителя пустить, и не прошло и пяти минут, как дверь открылась и мы снова увидели Такеши.
Он был в серебристом летном комбинезоне со множеством карманов, пряжек и непонятных эмблем, а под мышкой держал шлем. Ни дать ни взять, настоящий космический волк, лучший стрелок и почетный камикадзе.
– В рот тебе кило печенья, – сказал Кабан. – Тебе и звездолету, на котором ты прилетел. Ты чего так вырядился?
– Я ассимилировался, – с гордостью сказал Такеши. – Я могу сойти за своего в любой среде, найти общий язык с кем угодно, таково сила моего искусства перевоплощения.
– Ты нашел общий язык с Большим Вэ? – поинтересовался Кабан, и Такеши погрустнел.
– Тут вышел облом, – сказал он. – Как только Ватанабэ доложили, что в деле фигурируют силовые структуры Альвиона, он наотрез отказался иметь с нами дело.