Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников том 2
Шрифт:
просто его комната, студия, келия... В этой комнате он проводил большую часть
времени своего пребывания дома, принимал коротко знакомых ему людей,
работал и спал в ней. Площадь комнаты имела около трех квадратных сажен. В
ней стояли: небольшой турецкий диван, обтянутый клеенкою, служивший Федору
Михайловичу вместе и кроватью; два простых стола, какие можно видеть в
казенных присутственных местах, из коих один, поменьше, весь был занят
книгами, журналами и газетами, лежавшими
формате четвертки писчей бумаги, в которую Федор Михайлович записывал
отдельные мысли и факты для своих будущих сочинений, пачка почтовой бумаги
малого формата, ящик с табаком да коробка с гильзами и ватою - более на этом
столе ничего не было, - все остальное необходимое для письма находилось в
столе, то есть в низеньком выдвижном ящике, помещавшемся, по старинному
обычаю, под верхнею доскою стола. На стене над этим столом висел
фотографический портрет Федора Михайловича; перед столом стояло кресло,
старое же, как и остальная мебель, без мягкого сиденья. В углу стоял небольшой
шкаф с книгами. На окнах висели простые гладкие сторы... Вот и все убранство
кабинета Федора Михайловича во время издания "Дневника писателя", кроме
небольшого количества книг, ничего в нем, как видите, не было такого, что
принято считать располагающим к кабинетным размышлениям и занятиям.
Не знаю кому как, но мне только что описанный мною кабинет Федора
Михайловича внушал большое уважение к себе, и я полагаю, что эта строгая, почти бедная, простота его обстановки отражала собою характер своего хозяина
вернее и лучше, нежели та, которая похожа на обстановки всех кабинетов вообще.
167
И я очень жалею, что не могу живописно воспроизвести этот характеристичный
кабинет знаменитого писателя.
XIII
Одно было безусловно необходимо Федору Михайловичу для писания его
произведений - это тишина. Поэтому он писал очень часто по ночам. Вследствие
этого он приобрел привычку поздно ложиться спать, а потому и поздно вставать.
Когда он писал ночью, то вставал затем обыкновенно во втором часу дня,
случалось и позже... Само собою разумеется, что такое неестественное
распределение сна и бодрствования, при вообще болезненном состоянии, не
могло не иметь вредных последствий на нервную систему Федора Михайловича.
Так оно и было на самом деле. Между тем жизнь семейства текла вполне
нормально: все вставали довольно рано, и много нужно было любящей
заботливости и такта Анне Григорьевне, чтобы, при двух малолетних детях и двух
прислугах женского пола, соблюсти в доме
Михайлович не мог ни работать, ни спать, - несмотря даже на утомление за
ночною работою, так был чуток, нервен сон его.
Нормально пробудившись от сна, Федор Михайлович тотчас же вставал,
умывался и одевался в просторный и длинный пиджак из черного сукна - свою
постоянную домашнюю одежду (халата и туфлей он не носил), и принимался за
ожидавший его чай. Чай Федор Михайлович пил крепкий и сладкий по нескольку
стаканов, сидя за своим письменным столом, ходя за каждым стаканом через залу
в столовую, где стоял самовар и чайный прибор, и наливая его себе сам. Сидя за
чаем, Федор Михайлович или пробегал газеты, или набивал себе папиросы-пушки
из желтой маисовой бумаги... Курил он Довольно много и тем, конечно, усиливал
и без того большую деятельность своей нервной системы. Затем он принимал
посетителей, если они бывали. Часа в три в столовой для него сервировался
маленький сухой завтрак... Придя однажды к Федору Михайловичу во время его
завтрака, я видел, как он употреблял простую хлебную водку: он откусывал
черного хлеба и прихлебывал немного из рюмки водки, и все это вместе
пережевывал. Он говорил мне, что это самое здоровое употребление водки. После
завтрака Федор Михайлович выходил на прогулку, во время которой заходил в
типографию, когда это было нужно. В шестом часу он обедал с семейством,
которому и посвящал время до тех пор, пока дети не уходили спать, после чего
Федор Михайлович принимался писать. Чаще же бывало, что после обеда он ехал
к кому-нибудь из своих знакомых, которых у него было много, и притом все это
были лица почтенные, а некоторые так даже и высокопоставленные, - вообще
люди выдающиеся в высших сферах общества и литературы.
Таков бывал нормальный день Федора Михайловича.
Но горе ему было, если пробуждение происходило ненормально, то есть
если он бывал разбужен преждевременно, вследствие, например, нечаянного
стука или шума в квартире или просто потому, что, засидевшись за работою
долее, чем рассчитывал, бывал разбужен в обычное время и, таким образом,
168
вставал не выспавшись, как следовало. В таких случаях первое время по
пробуждении Федор Михайлович бывал удрученно-серьезен и молчалив. В
общем, вид его бывал в таких случаях как-то мучительно сдержан... Раза два или
три видел я его в таком положении, и каждый раз на меня этот его вид производил
гнетущее впечатление. В таких случаях он избегал разговора с кем бы то ни было; домашние, конечно, знали это и потому никого к нему в это время не пускали, и