Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования
Шрифт:
Естественно, что похороны Некрасова проходили при огромном стечении народа и вылились в мощную демонстрацию. "Петербург, — утверждает Короленко, — еще никогда не видел ничего подобного". На могиле говорили много речей. Но, — пишет Короленко, — "настоящим событием была речь Достоевского".
На Короленко и его сверстников наибольшее впечатление произвело то место речи, "когда Достоевский своим проникновенно-пророческим <…> голосом назвал Некрасова последним великим поэтом из "господ". Придет время и оно уже близко, — говорил Достоевский, — когда новый поэт, равный Пушкину, Лермонтову, Некрасову, явится из самого народа…
— Правда, правда! — восторженно кричали мы Достоевскому" [1779] .
Впоследствии
1779
Там же. — С. 198-199.
1780
Там же. — С. 199.
Воздействие речи Достоевского на Короленко было очень сильным. Влившись в общий поток народолюбивых настроений, эта речь утвердила Короленко в стремлении отдать свою жизнь борьбе за "наступление этого пришествия".
Высказывания Короленко о Достоевском как о писателе, о его художественном методе, о его произведениях немногочисленны, отрывочны. Воссоздать по ним понимание Короленко творчества Достоевского нелегко. Но в своем большинстве они носят принципиальный характер, органически связаны с концепцией искусства Короленко, а также его мировоззрением в целом.
Для Короленко, разумеется, ни в малейшей мере не подлежала сомнению значительность дарования Достоевского и оставленного им наследства.
В статье, посвященной 50-летию Литературного фонда (1909), опровергая "басню", сочиненную князем Мещерским, будто фонд отказал Достоевскому в пособии, Короленко писал:
"Достоевскому не только не было отказано ни в одной его просьбе <…> Комитет, ввиду серьезности обстоятельств и исключительных заслуг "нелиберального" писателя, взял на себя ответственность нарушить устав: по уставу, члены комитета сами не могут пользоваться пособиями ни в какой форме, а Достоевский был тогда членом комитета и секретарем его".
"Конечно, — заключал Короленко, — это одно из тех "нарушений", которые история фонда ему в вину не поставит" [1781] .
В 1910 г. к Короленко, уже всемирно известному писателю, обратились за разрешением опубликовать его "жизнеописание" для детей. Он ответил: "…Едва ли уместно делать жизнеописание Короленка предметом детской книги", когда нет "таких жизнеописаний Тургенева, Достоевского, Чехова. Из живущих Толстого <…> Мне кажется, — заявил он, — при таких условиях "жизнеописание Короленка" для детской литературы было бы некоторым нарушением перспективы" [1782] .
1781
В. Г. Короленко о литературе. — М., 1957. — С. 223.
1782
Письмо к Круковской 29 января 1910 г. // В. Г. Короленко о литературе. — С. 565.
Отношение к Достоевскому здесь выражено не только закономерным помещением его имени среди имен первостепенных русских художников, но и признанием его жизнеописания достойным предметом книги для детей.
Имя Достоевского встречается и в рекомендациях чтения, которые давал Короленко начинающим писателям из народа, в ряду имен "лучших писателей", русских (Гоголь, Пушкин, Лермонтов, Грибоедов, Тургенев, Гончаров) и иностранных (Шекспир, Шиллер, Гете, Байрон, Сервантес, Свифт) [1783] .
1783
См., например, письмо 17 августа 1896 г. // В. Г. Короленко о литературе. —
Насколько высоко Короленко оценивал творчество Достоевского, свидетельствует черновой вариант статьи о Л. Н. Толстом (1908).
Короленко писал:
"…Мы, русские, можем действительно считать себя если не счастливыми (это слово теперь звучит странно), то гордыми тем, что наша родина дала всемирной литературе двух таких писателей, как И. С. Тургенев и Л. Н. Толстой, — можно прибавить и третье имя — Достоевский" [1784] .
Мы видим, значение Достоевского как величины первостепенной оценивается Короленко не только в пределах отечественной, но и в широких масштабах всемирной литературы.
1784
Не опубликовано // ЛБ. — Ф. 135.13.723. — Л. 8.
Однако для Короленко была столь же несомненной и противоречивость творчества великого писателя, сочетание в его произведениях выдающихся достижений и сторон, вызывающих чувство глубокого неудовлетворения.
Так, в одной неопубликованной критической заметке Короленко прямо выражал намерение говорить не только о том, за что он ценит произведения Достоевского, но и о том, чего он в них не приемлет.
"— Как, — замечал Короленко его воображаемый читатель, — вы решаетесь отрицать художественные достоинства у Достоевского?
— Нет, я хочу только сказать, что у него, при крупных достоинствах, есть и очень крупные недостатки" [1785] .
Поводом для наиболее развернутого высказывания о Достоевском послужило для Короленко второе издание повестей и рассказов М. Н. Альбова [1786] , которого он признал одним из "сильных и талантливых подражателей" Достоевского.
В архиве писателя сохранились два наброска "критического этюда" об Альбове, предназначавшегося для журнала "Северный вестник". Хотя Короленко был увлечен работой ("Кажется выйдет интересно и не лишено оригинальности <…> работается порядочно", — писал он жене 4 августа 1887 г. [1787] , статья осталась незаконченной. Первый набросок не опубликован. Хотя он менее завершен и менее обработан, чем второй, он содержит ряд четких формулировок и многое проясняет в ходе мыслей писателя [1788] . Второй вошел в книгу "В. Г. Короленко о литературе" (М., 1957. — С. 304-312).
1785
Короленко В. Г. К статье об Альбове. Записная тетрадь 1885-1887 гг. // ЛБ. — Ф. 135.5.182. — Л. 93.
1786
Альбов М. Повести и рассказы / Второе дополн. изд. — СПб., 1888.
1787
Короленко В. Г. Полн. собр. соч. / Посмертное издание. — Т. I. Письма. — К.: ГИЗ Украины, 1923. — С. 178.
1788
ЛБ, шифры: ф. 135.5.182 и второй набросок: ф. 135.13.703.
В 80-е годы, вернувшись из ссылки после 10 лет скитаний, Короленко серьезно размышлял над теоретическими вопросами искусства, и в частности, — о задачах искусства в период общественной реакции. Вероятно, поэтому он не прошел мимо сборника произведений, которые показались ему для литературы 80-х годов типичными. Поэтому же он оценку рассказов Альбова стремится дать в свете своего понимания общественной роли искусства и выяснения своего отношения к Достоевскому.
Отправным положением "этюда" является утверждение, что чтение Достоевского приносит "мало наслаждения и много страдания". Это обстоятельство расценивается Короленко как "признак не художественных достоинств, а художественных недостатков" [1789] .
1789
ЛБ. — Ф. 135.5.182. — Л. 93.