Фабий Байл. Живодер
Шрифт:
Арриан стукнул себя по голове, чтобы павший брат замолчал.
— Ты помнишь, когда я впервые присоединился к тебе?
— Да.
— Я поклялся служить тебе ровно до тех пор, пока ты будешь меня учить.
— Я помню.
Арриан позволил самым агрессивным лозам обвиться вокруг пальцев. Он поиграл с ними какое-то время.
— Я многому научился.
Затем высвободил руку и повернулся:
— Я возьму когорту боевых мутантов и столько зверья, сколько пойдет со мной. Серьезное войско; но не особенно стойкое. Но, думаю, на какое-то
Фабий встретился с ним взглядом:
— Для меня было честью тебя учить, Арриан Цорци!
Фабий нашел Саккару в его покоях. Байл двигался медленно, усталость и боль лежали на плечах тяжким грузом. Пожалуй, еще и чувство вины. Арриан довольно спокойно принял свой смертный приговор, но от этого сжало только хуже. Войдя, Фабий остановился.
— Что ты делаешь?
— Готовлю себя к грядущей бойне, — ответил Саккара. Несущий Слово сидел скрестив ноги в центре круга из дымящихся чаш с благовониями. Рядом с ним стоял лоток с освященным маслом и лежал каменный нож. На глазах у Фабия Саккара обмакнул нож в масло и провел лезвием по макушке, соскребая щетину. — Лучше скажи, зачем ты меня прерываешь?
Фабий посмотрел сверху вниз на Несущего Слово:
— Мне нужны твои услуги.
— Расскажи, каково это было? — спросил Саккара. Он похлопал себя по голой груди. — Сейчас еще болит? По-моему, должно болеть.
— Это что… злорадство? — ответил вопросом на вопрос Фабий. — Ты злорадствуешь? — Он окинул взглядом покои Саккары. В комнате было пусто, если не считать стопок книг и свитков в одном углу и потрепанного тюфяка в другом. Доспехи Саккары висели на стойке рядом с дверью, а демонические фляги были расставлены неровным кольцом вокруг того круга, в котором он сидел.
Саккара прервал бритье.
— Нет. Паломничество — это символический акт. Знак того, что твоя нужда истинна, как и твоя вера. То, что ты отправился туда, свидетельствует и о том, и о другом.
— Ты доволен?
— Это не мое дело — быть довольным или недовольным. Зачем тебе нужны демоны?
— Мне обещали помощь.
И снова Саккара прервался:
— И кто же обещал тебе эту помощь?
— А ты как думаешь? — спросил Фабий хриплым голосом.
Саккара кивнул:
— Наверное, неприятно было его увидеть. Да и ее тоже.
— Я был прав. Тебе это нравится.
Саккара пожал плечами:
— Не особенно. — Он макнул нож в масло. — Мне не позволили пойти с тобой.
— Боги?
Саккара глянул на него:
— Нет.
То, как он это сказал, вызвало у Фабия спазм в животе. Но теперь было слишком поздно. Он уже сунул голову в петлю.
— Ты виделся с ней после этого?
— Нет, — тихо ответил Фабий. — Да я и не рассчитывал. Она ведь исполнила свое предназначение.
Саккара глубокомысленно кивнул:
— Тебе дали выбрать между ножом и камнем.
Фабий
— Я выбрал камень.
Саккара опустил нож и глянул на Фабия. Немного помолчав, сказал:
— Тебе когда-нибудь приходило в голову задуматься, почему ты так интересен богам? Из всех, чьи имена пережили свой легион — Абаддон, Люций, Кхарн, Тиф, Ариман, — ты единственный, кто не присягнул какой-то одной — или всем — Губительной Силе. Их сделали герольдами и возвысили над братьями. Всех, кроме тебя.
— Да, я этим до сих пор разочарован, — язвительно заметил Фабий.
— А может быть, это боги разочарованы?
— В смысле?
Саккара вытер нож и отложил в сторону.
— Я много веков размышлял над этим вопросом. Ты когда-нибудь слышал притчу о высоком маке?
Фабий рассмеялся:
— Высокий мак подрезают вровень. Да. У нас на Терре была похожая поговорка. Что, боги хотят подровнять меня с остальными? И все?
— Да. И нет. — Саккара встал и принялся облачаться в простые серые одеяния. — Чем больших высот ты достигнешь, тем большая слава богам. Однако есть такие высоты, куда подниматься запрещено.
— А ты когда-нибудь спрашивал себя, почему так?
— Конечно.
— И к какому ответу пришел?
— Такова воля богов.
Фабий покачал головой.
— Банальный ответ. Ничего иного я и не ждал.
Саккара посмотрел на него:
— А какой ответ ты бы предпочел?
— Какой-то такой, который не опирается на приписывание намерений космологическим явлениям.
— Вот в этом-то и дело, ответил Саккара. — Ты противишься. Ты противишься их божественности. Ты противишься их власти. Ты отказываешь им в том, что их по праву. И все равно ты упорно противопоставляешь свою волю их воле. Вот почему они так полюбили тебя. А все, что боги любят, они стремятся уничтожить. Или сломать.
— Ты сам-то себя слышишь? — спросил Фабий.
— А ты? — переспросил Саккара. — Ты и есть тот высокий мак. Ты так настойчиво твердишь о своем превосходстве, но на самом деле ты простой мак на маковом поле. Ты никакой не особенный. Ты не выше всех. Ты такой же раб тьмы, как и любой из нас. Разница лишь в том, что ты отказываешься это признать.
— А разве раб, который отказывается признать свое рабство, уже не раб?
— Нет. Он просто еще и дурак, — ответил Саккара. Взял чашу с маслом и принялся умащивать свои доспехи. — Они предложили тебе выбор. А ты выбрал…
— Я знаю, что я выбрал. — Фабий помолчал, в голову ему пришла одна мысль. — А что случилось бы, выбери я нож?
— Это только ты можешь сказать, Патер Мутатис. Но что я знаю точно: назад дороги нет.
— И вперед тоже, — тихо сказал Фабий.
Саккара нахмурился:
— Возможно. Иногда боги хотят, чтобы мы превратились в мух, застрявших в янтаре, сохранились такими навеки, чтобы они могли наслаждаться нашей неизбывной борьбой. Возможно, такова твоя судьба.
Фабий покачал головой.