Фабрика игрушек
Шрифт:
Пергаментного гонконгского бизнесмена сопровождают два соплеменника, оба из Пекина. Одного зовут Петей, он когда-то давно учился в Союзе, и здесь его так называли. Не очень молод, хотя и не такой желтый и морщинистый, как главный китаец. На лацкане пиджака Петя с гордостью носит ромбик советского вуза, он подчеркнуто дружелюбен, всегда готов улыбаться и говорить по-русски. Третий член команды – совсем юная девушка, которую легко принять за парня. Неизменно ходит в брючках и курточке, этакий китайский вариант унисекса, и лихо печатает на портативном компьютере.
По заведенному распорядку ежедневные переговоры завершаются
Вообще, ведь не такая уж она зануда, но понять-то ее можно? И надеть-то ей нечего, и ожерелье она принуждена одалживать у той же Нинки, а разве она чем-то хуже Нинки? И почему это надо было ждать приезда китайцев, чтобы выбраться в театр, никуда Мартынов ее не водит, зачем, спрашивается, жить в Питере, если все время сидеть дома? Она сама знает, что «Щелкунчик» – это премьера, но, что, разве нет других спектаклей, нельзя было раньше сходить в театр, без китайских товарищей? Да и приятно ли ходить с ним куда-нибудь? Такая красота, Шемякин – просто божественный художник, а он, Мартынов, весь вечер боролся со сном, чуть со стула не свалился…
Юра необдуманно заметил, что Чайковский как автор музыки, сопровождающей зрелище, не дотягивает до Нино Рота и других современных авторов, второй акт балета – вообще сплошь банальные, надоевшие мелодии… Что тут началось! Впрочем, каждый раз одно и то же, он уже наизусть все выучил!
Вяло возражая, Юра нечаянно зацепил ненужную струну. Просто хотел напомнить, что им не с руки вести светскую жизнь, поскольку не с кем оставлять дочку – теща не в счет, а их приходящая няня не согласится каждый вечер, как, например, сегодня, сидеть с ребенком. Реакция Лены удивила его. Она, оказывается, давно замечала, что Юра как кот поглядывает на нянечку, он, Юра, понятно, хотел бы, чтобы эта или другая смазливая мадам жила бы у них постоянно, ночевала бы здесь, под боком, а что, очень удобно, ясно, к чему он клонит, да только дудки, никогда этого не будет. И что, спрашивается, в ней интересного, кроме того, что она не носит трусов?!
Кое-как утихомирив жену, Мартынов задумался. Неужели он и в самом деле как-то по-особенному поглядывает на Настю (так звали их нянечку)? Он представил себе, как она двигается, как наклоняется, застегивая липучки на Аничкиных ботах, как улыбается. Симпатичная, и совсем не дура, не то, что некоторые, учится в университете. Но только вряд ли он, Мартынов, засматривается на нее, вряд ли… А насчет трусов – он действительно этого не заметил, хотя думать об этом было почему-то приятно.
5
Настя Игнатьева опаздывала. Ей надо было успеть в школу к полвторого, забрать Анечку, привести домой, накормить, уложить спать, затем снова на Васильевский, вечером в университете был семинар, который она никак не хотела пропускать. Ожидался Андрей Булкин, модный тусовщик и не последний человек в журналистике. В прошлый раз он отметил Настю, выделил ее блестящим мужским взглядом из толпы возбужденных студенток. Впечатление следовало закрепить. Собственно, тусовки – важная часть любой почти современной работы, но в рекламном бизнесе, которому Настя надумала посвятить свои лучшие годы,
Она с огорчением вспомнила, что так и не сумела попасть на сборище рекламистов в Дюнах. Это было бы полезно, да и к тому же прикольно – соберутся рекламные люди со всей страны. Узок круг этих людей и страшно далеки они от народа. Добыть приглашение для скромной студентки факультета журналистики оказалось почти невозможно. То есть вроде как можно, но через постель. Три дня в Дюнах, все основные шишки из Москвы, и не только. Заманчиво? Еще бы! Но Настя не подписалась. Дело не в том, что через постель в принципе табу, отнюдь. Просто она посчитала, что цена слишком высока.
Нянькой в семействе Мартыновых она подрабатывала почти полгода. И что – неплохо, особенно для материального положения скромной провинциальной студентки. Бывают, конечно, напряги, вот как сегодня. Переполненные маршрутки и не думали останавливаться. Она представила себе, как Анечка сиротливо ждет ее на улице – маленький замерзший столбик в красной курточке, и черт с ними, с деньгами – остановила такси, точнее, левака.
Приехала даже раньше, чем нужно. Возле школы наблюдалось обычное оживление: мамы, бабушки, множество машин. Целый выводок будущих женщин под управлением учительницы загружался в автобус. Настя обратила внимание на давно не мытый «жигуленок». В салоне трое ребят бандитского вида, и все курили. А, может, и не бандиты? Но зачем же курить так дружно, если сейчас в машину сядет ребенок? И зачем трое встречающих? Подкатила дама на отутюженном «Вольво», посигналила этим, в «жигуленке» – подвиньтесь, мол, дайте припарковаться. Парни даже не пошевелились. Ну, нравится им стоять именно здесь, у фонаря, на том самом месте, где она всегда встречается с Анечкой.
А вот и наша школьница в красной курточке. Увидела Настю, помахала варежкой, топает навстречу.
– Извините, – рядом вдруг оказался один из тех, что загорали в «Жигулях». Он по-хозяйски отодвинул Настину руку, которую та уж протянула к девочке. – Аня? Мартынова?
– Ну, да, – растерянно подтвердила Настя. – А в чем дело? Парень мельком взглянул на нее, но как-то странно, словно поверх нее, возможно, увидел что-то позади. И именно оттуда, сзади, на Настю обрушился страшной силы удар.
Она пришла в себя, не понимая вполне, сколько времени прошло. Наверное, немного, несколько минут. Две тетки помогли ей подняться. На затылке, под шапкой вздулась шишка. Крови не было, и голова, кажется, цела.
Анечки нет. Ее посадили в грязный «жигуленок» и увезли. Семинар с Андреем Булкиным накрылся медным тазом – пронеслась нелепая, неуместная мысль. Не иначе, как травма головы дает себя знать.
Это было их первое похищение, но Серафима держалась уверенно. Она позвонила Мартынову из обычного таксофона.
– Девочка у нас, – сказала она. – Если обратитесь в милицию, больше никогда ее не увидите.
– Что вам надо?
– Миллион долларов.
– Но откуда?! У меня нет таких денег, – растерянно произнес Мартынов.
– Понятно, что нет. Знали бы, что они лежат у вас в тумбочке, просто взяли бы, и все. Вы сумеете быстро собрать такую сумму, это вполне в ваших силах.
– Быстро? Но…
Но Фима уже отключилась.
Мартынов удивленно уставился на замолкшую трубку, затем обвел глазами сидевших в комнате.