Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия
Шрифт:
Яркие образы перед глазами, словно наяву, урывками сменяли друг друга. Вот Кейел лежит на земле, а к нему идет крылатая девушка. Что случилось бы с ним, если бы я не набросилась на нее? А вот мы у Стрекозы: держимся за руки, просунув их между ржавыми, но крепкими прутьями клетки; арбалетный болт скользит в руках из-за свежей крови, но я все равно вытаскиваю его; позже роняю ключи под дверью, за которой стоит Кейел. Сумел бы он выбраться из западни, если бы я не оказалось рядом с ним?
С самого начала он обманул меня,
– Почтенная, я могу войти? – голос Дариэль ворвался в хоровод мыслей.
Я вздрогнула, нервно почесала щеку, шею и громче, чем хотела, разрешила:
– Да!
– Вы звали меня? – показалась она в дверях, глядя себе под ноги.
Сколько времени прошло с того момента, как Сиелра ушла? Каждая минута на счету, но ошибку допустить страшнее, поэтому нужно взять себя в руки. Подозрений возникнет меньше, если спросить о Вольном не прямо. Тогда как?
– Ты не знаешь, где Айвин и Кейел?
Дариэль немного помолчала, а затем спокойно ответила:
– Уважаемая Айвин покинула дворец сразу после праздника Сальир, а Вольный не так давно отправился к стойлам.
– Он уезжает за Айвин? Мне хотелось бы поговорить с ней.
– Не думаю, – тише сказала Дариэль. – Я не прислуживаю ему, но его комнату прямо сейчас убирают. Он не оставил своих вещей – вероятно, не собирается возвращаться.
– Ты можешь привести его?
Она нахмурилась, поджала губы, а вскоре и едва заметно втянула голову в плечи.
Я не стала медлить – предложила другой вариант:
– Или отыскать кого-нибудь из моих друзей: Елрех, Ивеллин или Ромиара. Только побыстрее.
– Как прикажете, – охотно согласилась эльфиорка.
И уже развернулась, потянулась к занавеске, собираясь выскочить в коридор, но я не удержалась – неизвестно, сколько мне придется ждать и успею ли я предупредить Кейела, поэтому лучше утешить себя хотя бы малостью:
– Дариэль! – остановила я ее. Она обернулась, теперь опустив взгляд на подол моего платья. – Вольных убивают другие? Не животные и нечисть, а… существа.
Тишина повисла в комнате. Я поинтересовалась чем-то запретным? А, да, точно… Любовницы не обсуждают ничего плохого. Однако Сиелре это не мешало рассказывать мне о трагедии Альхинты – будто специально запугивала.
– Иногда таких преступников ловили, – наконец-то, ответила Дариэль.
– Вольные спасают ваш мир. Почему их не боятся убивать? Фадрагос ведь пострадает без них.
– Он до сих пор не пострадал, – возразила служанка. И сразу же всполошилась, прижимая руки к груди: – Простите, почтенная, я не хотела…
– Я не осуждаю тебя, – поспешно заверила, даже не понимая, чего она испугалась.
Вольные умирают, не выполнив миссию, а Фадрагос все еще цел… Да, теперь понятно, откуда взялось пренебрежение к ним.
– Тогда почему Вольным многое прощается?
– Духи, почтенная… – промямлила Дариэль, и до меня дошло, что именно не позволяет ей свободно обсуждать Вольных: она боится их защитников. – Духи, которые ведут Вольного, могут
Я желала получить совсем немного информации, чтобы успокоиться, но в итоге только хуже сделала.
– Приведи ко мне кого-нибудь из друзей. Как можно скорее приведи.
Кровавое солнце медленно и безудержно сталкивалось с горизонтом, знойными лучами хваталось за Фадрагос и старалось унести с собой в бездну. Видимо, хотело отомстить за увиденную жестокость.
В комнате вновь раздавались мои шаги, но я их практически не слышала.
…четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать…
…шестьдесят. Раз, два, три…
Сколько минут насчитала? В погоне за секундами сбилась со счета.
Дариэль все еще не вернулась.
Я посчитала еще раз до шестидесяти и тихо зарычала, сжимая кулаки.
В коридоре было мрачно, как и всегда на закате. Удерживаясь за стену, я высунулась дальше и прислушалась – тишина. Казалось, даже ветер и птицы замолчали. Сердце продолжало стучать в горле, во рту давно пересохло.
Всего-то предупредить Кейела об опасности! Я не могла сказать Дариэль, что Сиелра угрожала ему. Не могла, потому что меня, наверное, опять обвинили бы в клевете. Или еще в чем-нибудь… Но надо было как-то намекнуть, придумать что-то, а теперь остается кусать локти, беспомощно ожидая в клетке.
Чтобы занять себя, отвлечься от переживаний, я вернулась в комнату и стала разглядывать украшения, развешанные на крючках возле трельяжа и лежащие в богатых шкатулках. Отражение в зеркале раздражало, поэтому я протиснулась к стене, встав между трельяжем и напольной вазой. В руках мелькали бусы разных цветов, не оставляя в памяти и крохотного следа. Причудливые гребни соревновались между собой по весу нагроможденных на них самоцветов, но ни один не привлек внимания. Брошки безлико искрились россыпью драгоценных камней, помещаясь на ладонь. Очередная уколола палец булавкой – я отшвырнула ее, попятившись. Натолкнулась на вазу, почувствовала, как она поддалась давлению. Сердце, наконец-то, перестало грохотать – замерло. А я, напротив, быстро развернулась, стараясь поймать вазу, но рука сжалась, удержав лишь пустоту.
Звон был приглушенным, коротким и сопровождался плеском. Я все равно порывисто нагнулась и поставила вазу с разбитым боком обратно. Вода растеклась лужей. Обломанные, помятые бутоны лилии белели на полу, а между ними лежали два осколка. Я подняла их и соединила неровные края – даже маленькой трещины не видно.
Для мыслей не осталось места. Словно за рубильник дернули.
Коридор снова огорчал тишиной. Я нахмурилась, вышла и ускорила шаг, стараясь вырваться за пределы ограждающего барьера. Наверное, от духов можно убежать. Вот только они засияли золотом передо мной, складываясь в витиеватую сетку. Коснулись меня, чуть обжигая, но я сжала кулаки и продолжила идти. Духи налились рыжим цветом – и мое тело мгновенно потяжелело. Я отступила, мотая головой. Руки тряслись от слабости, а ноги едва удерживали.