Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия
Шрифт:
Злость на Ксанджей росла с каждой секундой. Я беспомощна. Поэтому они не приходят? Им сложно появиться на мертвой земле? Сложно или не хотят, потому что я слабая? Жестокие уроды! Замычала, в мыслях матерясь на родном языке. Ненавижу! Думают, жалкая? Недостаточно хороша для них? Если он умрет… если потом не найду Сердце времени, и он… Не спасу его сейчас, уничтожу Фадрагос! Не останется ничего живого в мире! Все будет мертвым, как этот чертов клочок земли! Я утоплю Древо жизни кровью. Пусть захлебнется ею, пусть подавится душами.
Перед глазами поднялась красная пелена, но я не ощутила облегчения.
Веревки должны сгореть.
Огонь лизал руки, но не обжигал. Согревал лицо, но не вредил волосам. Я уперлась непослушными руками в землю, и едва не повалилась. Кончики пальцев заныли, ладони пронзила острая боль. Кое-как я выплюнула кляп и села. Вытерла рукавом лицо и, шумно втягивая воздух через зубы, посмотрела на лужу крови под Кейелом.
– Айссия! – крик резанул горло. Я не просила – требовала.
Огненные духи шарахнулись в стороны, уступая место бирюзовым. Духи жизни послушно тянулись ко мне, проникали под кожу, разгоняя кровь, прогоняя слабость. Громко всхлипнув, я вскочила и бросилась к Кейелу. Что дальше? Я не отпускала Айссию, чувствуя связь в руках и в теле так, как если бы держала собаку на повадке. Нужно только приказать. Опустилась на колени возле Кейела, упираясь руками в землю, не замечая крови под собой. На вспоротый живот смотреть было невыносимо. Я боролась с собой, чтобы не заглянуть в мертвые глаза. Не перенесу и потеряю контроль над духами. Недопустимо. Айссия продолжали напитывать меня силой. Я подняла руки, мимолетно взглянула на чистые ладони и потянулась к ране. Надо вытащить кинжал, а затем… Что затем?.. Чистые? Снова посмотрела на ладони, потом на кровь под собой. Штаны не пропитались. Может, дух жизни защищает от…
– Хорошо, вопрос любви и доверия на этом хотелось бы закрыть. Главное, после тренировки не меняй отношения, – присел Кейел на корточки возле меня, хмуро оценивая собственный труп. – Он мне не нравится. Таким не нравится. Живой лучше. – Взмахнул рукой, рассеивая иллюзию. Повернулся ко мне и произнес, – Теперь давай ты остынешь, а потом я, так и быть, выслушаю все, что ты обо мне думаешь. Но для начала напомню – с Елрех вы так ничего и не добились, а тут, смотри, какой прогресс.
– Лучше не улыбайся, – сказала я и шмыгнула носом, подавив очередной всхлип.
Ненавижу…
– Земля мертвая, – тихо проговорила, глядя в бесстыжие глаза. – Какие духи ведут тебя, Вольный?
Он убрал волосы за уши, поджал губы, а затем, чуть приподняв плечи и покачав головой, ответил:
– Ты попросила не улыбаться.
Глава 2. Шестое чувство
Долина уводила нас к горам. Солнце зависло над снежными верхушками, освещало лес у подножья и совсем немного согревало землю. Порывистый ветер быстро развеял утренний туман и теперь гнул траву под нашими ногами. Я подняла воротник, поправила на плече лямку сумки и прислушалась: вдали клекотала одинокая птица.
– Пару раз Ксанджи приходили к тебе, – опередив меня на несколько шагов, сказал Роми. – Когда ты злилась. Елрех говорила, что научилась призывать их. Думал, ты совсем идиотка, раз угрожаешь подруге такими духами.
Собранные на затылке
– Я бы никогда не стала угрожать Елрех силой, которую не понимаю.
– Так и думал. Хотел лично поинтересоваться у тебя, но она настаивала.
Глянул на спину Елрех. Желваки заходили под пепельной кожей щек. Я потянулась к плечу Роми, но в последний момент отдернула руку и сжала пальцы в кулак. Прикосновение червей крайне неприятно. Не забыла…
– Ты сильнее меня, – осторожно произнесла, привлекая его внимание. – Она просто защищала слабейшего. Ты же знаешь ее: Елрех не станет обманывать по пустякам.
Тяжело вздохнув, кивнул и спросил:
– Теперь ты постоянно чувствуешь их?
– Вроде того.
Как объяснить ему, что чувствую, если сама толком не разобралась в этом ощущении? Будто к моей руке и впрямь привязали два поводка, за которые стоит только потянуть, как из ниоткуда появится помощь. Я засыпаю с этой связью и просыпаюсь с ней.
– Асфирель! – Ивеллин вцепилась в запястье, развернув меня к себе, и со всей серьезностью заявила: – Я готова поговорить.
Уши дернулись. Нервным движением она откинула челку с лица и, прикрыв глаза повернулась, к ветреной стороне.
– Ты больше не обижаешься? – полюбопытствовала я.
Посмотрела вперед. Там шли Кейел и Елрех – все утро они о чем-то говорили, и иногда беседа их осложнялась громкими спорами. Как я ни прислушивалась, слова улетали с очередным порывом. На мгновение Кейел обернулся и, поймав мой взгляд, ободряюще улыбнулся. Засранец! Не мог предупредить о том, что собирается сделать? Мало было тренировки, после которой хотелось собственноручно покалечить его, укрепив Единство, так он еще и вечером перед костром объявил всем о моем успехе и ушел спать. Услышав о Единстве, Ив замкнулась и снова замолчала. Ромиар, казалось, дышал мне в затылок даже тогда, когда я легла возле Кейела.
– Я не обижалась, – криво улыбнулась она.
– Расскажи, что ты чувствуешь, – не оставлял в покое Роми, пристраиваясь с другого боку.
Я завертела головой, разрываясь между ребятами. Пожала плечами и махнула на Вольного и фангру:
– Мы отстали.
Ив ухватила меня под руку и направилась вперед. Я решила начать с нее:
– Если не обижалась, тогда почему не разговаривала ни с кем?
Она нахмурилась, а синие глаза заметались от леса до горного хребта и обратно, будто пытались увидеть спасение. Пальцы крепче сжались на моей руке, мелодичный голос вопреки резал сталью:
– Единство отобрали, и как итог – конец войне. Это было спасением Фадрагоса, понимаешь? Мы утратили связь с духами, но не лишились их поддержки. А сейчас у тебя Единство. У той, кто даже духов не уважает!
– Я их уважаю, – заверила. Научусь уважать, когда перестанут капризничать.
– Вранье, – проницательно припечатал Ромиар, внимательно наблюдая за мной.
– Ну знаешь…
– Ты правильно сделала, что не рассказала нам сразу, – будто не услышав нас, продолжала Ив: – Я бы вынуждена была все рассказать своему верховному. О таком не умалчивают. И тебя бы казнили, – не меняя интонации, сообщила она. – Признали бы опасной для общественности.