Фагоцит разбушевался

Величко Андрей Феликсович

– Нормальное пиво, «Московское», специально для тебя положил.

– Вот видите, Сергей Алексеевич, - заявил Фроловский, - вся мерзость того мира нисколько не мешает произрастанию там таких великих гуманистов, как мой шеф.

Из динамика планшета донеслось бульканье.

– А что же вы маринуете своего сотрудника в машине?
– спохватился Лебедев.
– Пусть идет к нам, я сейчас позвоню на проходную. У него с собой есть какие-нибудь документы? И, я надеюсь, он-то отсюда, а не от вас?

– Здешний он, здешний. У него есть комитетский пропуск-вездеход и какая-то мощная бумага от Устинова.

– Теперь я понял, - заявил Лебедев, когда мы с ним выпили чай, а Саша -

вторую бутылку пива из моих запасов, - чем объясняется ваша стремительная карьера. Одних способностей, пусть даже не только к технике, для такого маловато. Надо быть или чьим-то родственником...

– Или инопланетянином, - закончил его мысль Фроловский.
– Причем лично мне такой вариант нравится больше. Здоровье у вас, похоже, не очень, а шеф, не будучи ничьим здешним сыном, владеет основами мануальной терапии.

– Простите?

– До вас разве не дошли слухи о том, что он в паре с Ефремовым иногда исцеляет тех, которым официальная медицина помочь уже бессильна?

– Даже так? Нет, не слышал. А Ефремов - это имеется в виду артист из «Берегись автомобиля» или начальник АХО объединения «Светлана»?

– Писатель-фантаст, ведущий передачи «Мы и Вселенная», член общественного консультативного совета при ЦК КПСС, - вздохнул я. Действительно, эрудиция академика оказалось хоть и обширной, но довольно узко специализированной.

– Не придирайся ты к людям, - встрял Антонов.
– Сам-то небось не знаешь ни одного футболиста. Хоть здешнего, хоть из двадцать первого века.

– Как же, а Харламов, например?

– Не позорился бы, он хоккеист. И вообще, мы Лебедева диагностировать будем? А то ведь иначе он помрет через четыре года, а работоспособность потеряет уже через неполные два.

Лебедев оказался «девятым» для Антонова и «никаким» для Скворцова.

– Хоть что-то, - мысленно вздохнул мой духовный брат.

– Да хватит нам и этого, - возразил я.
– Он же помер, считай, от расстройства, когда Келдыш продавил решение о сворачивании отечественных разработок в пользу копирования Ай-Би-Эм триста шестидесятой серии.

– Может, он и здесь это сможет.

Антонов в этом смысле был настроен пессимистично - он считал, что мне не удастся предотвратить такое решение. Хотя бы потому, что я сам был не до конца уверен в его неправильности. Да и ссорится с Келдышем никому из нас не хотелось, а он считал, что лучше пусть будут хоть и ворованные, однако нормально работающие ЭВМ, чем наши, которых мало, а и работают они не очень нормально. Но в любом случае надо уточнить позицию Лебедева поэтому вопросу.

– Я категорически против, - заявил академик.
– Это приведет уже к необратимому отставанию в области как самой вычислительной техники, так и разработки ее программного обеспечения.

– Ты смотри, как разволновался, - подметил Антонов.
– Пульс-то уже за девяносто. Вот так он и помрет в конце концов. Знаешь, а ведь сейчас тот же феназепам в аптеках продается вообще без рецепта.

– Рехнулся, еще кормить пожилого человека такой гадостью?

– Да не его. Сам употребишь таблеточку-другую, запомнишь ощущения, потом кликнешь меня, я тоже запомню. А затем мы научимся аналогичным образом воздействовать на пациентов, но уже безо всяких таблеток. Слышал же небось, что все болезни от нервов. И сам не волнуйся так насчет триста шестидесятой, пусть ее сдирают на здоровье. Вспомни пример Китая. Пока не изменились производственные отношения, нет особой разницы, создавать свое или копировать чужое. Все равно получится не как лучше, а как всегда. Взять те же «Жигули» - получили очень неплохую на текущий момент машину, но зато угробили все отечественные легковые разработки. А твои любимы китайцы

начали с того же, только намного позже, но им это почему-то не помешало стать автопроизводителями мирового класса, особенно в бюджетном секторе. В общем, сможешь хоть что-то сделать в области прогресса производственных отношений, и производительные силы сами подтянутся независимо от стартовой позиции. А не сможешь - так и вовсе без разницы, с чего начинать, конец от этого не изменится ни на йоту.

Глава 23

Третьего сентября умер Хо Ши Мин. Вообще-то Шелепин предлагал ему приехать в Москву и подлечиться у меня, но, видимо, намеренно неубедительно, потому как Хо отказался. Вместо него президентом стал Тон ДыкТханг.

Я не особо расстраивался тем, что мне не предложили съездить во Вьетнам. Во-первых, Антонов там уже бывал и не припоминал особого восторга, а во-вторых, нам с ним памятник у метро Академическая казался довольно уместным. Вполне такая приличная тарелка,так что пусть ее и здесь возведут в те же сроки. Раз уж тут нет и не предвидится площади Гагарина, так пусть хоть площадь Хо Ши Мина сохранится. Кстати, если мы с Юрием гробанемся в грядущем полете, до которого осталось не так уж много времени, то интересно - в честь нас назовут одну площадь на двоих или каждому выделят свою? В таком случае мне будьте добры ту, которая в прошлом Антонова одно время носила имя Брежнева.

Тьфу, ну что же за дрянь в голову лезет, подумалось мне. Как-нибудь обойдусь без площади. А Дык в качестве президента будет ничуть не хуже Хо, причем и Шелепин с Брежневым после знакомства с подборкой Антонова по Вьетнаму считали точно так же.

Сам же Антонов на некоторое время почти устранился от какой-либо деятельности, пребывая в состоянии возвышенной грусти. Ну да, его опять бросила женщина, на этот раз - агентесса мирового не то империализма, не то вовсе сионизма.

– Все у меня как-то не так, - жаловался он мне.
– По науке положено, чтобы трагедия на следующем витке истории повторялась как фарс, а у меня наоборот. С рыбной принцессой действительно был фарс, хотя, конечно, довольно приятный. А сейчас - почти трагедия. Мне даже страшно представить, кто меня бросит в следующий раз. И ведь своими же руками лечил этого гада Якова! А он взял и увез такую женщину, причем насовсем. Я даже не знаю, как в таких условиях можно не стать антисемитом.

– Жениться вам, барин, нужно, - постарался я поддержать духовного брата.
– Я вон женат, и уже забыл, какие они из себя, всякие там трагедии. Вроде у тебя в двадцать первом веке с той компьютерной художницей, Мариной, все в порядке. Кстати, мультики она рисует отлично, даже спецы Семичастного поначалу считали их натурными съемками. Вот и делай девушке предложение, вряд ли она откажется.

– Ей тридцать четыре года, а мне вдвое больше.

– Ну так и обсуждай это с ней, а не со мой! Лично я тут никакого криминала не вижу. У Джигарханяна третья жена вообще была не вдвое, а почти втрое моложе его.

– Ну так она его ободрала как липку и едва не свела в могилу.

– Зато тебя так просто в могилу не сведешь, ты скорее сам туда загонишь кого угодно.

Обдирать же с тебя, считай, нечего. Квартира у нее куда лучше, чем у тебя. И машина есть, в отличие от некоторых нищебродов. Причем не «Дэу» и не «Рено», а «Мерс», хоть и маленький.

– Да, «Смарт родстер» неплохая тачка. Мне, блин, после твоего «Москвича» тоже такую захотелось.

– Женишься - она станет общей. И не кати бочку на мой «Москвич»! Прекрасный автомобиль, вместительный и проходимый. И простой, как валенок, любой ремонт можно сделать самому, а в этом «Родстере» даже до аккумулятора просто так не доберешься.