Фагоцит разбушевался
Шрифт:
– Так это может получиться далеко не у каждого. Без такого ограничения тут, действительно, было бы от наших не протолкнуться.
Однако и дельтапланы, и возможное проникновение в эту действительность парапланов были всего лишь разновидностью активного отдыха. А работой, помимо подготовки создания марсохода, являлось и способствование развитию советской вычислительной техники, что, кстати, я обещал Косыгину. Да и дальнейшее освоение космоса без этого оказывалось под большим вопросом.
Я был согласен с Фроловским, считавшим, что количество посвященных надо увеличить еще на одного
– Староса можно исключить сразу, он американец, - вздохнул я.
– Глушков зациклен на своей ОГАС, а ведь ничего такого до сих пор не смогли сделать даже у нас. То есть он, подобно большинству энтузиастов, склонен сильно преуменьшать трудности на пути реализации своих идей. Остаются Китов и Брук. И мне интересно - а Лебедев-то почему не вошел в число твоих кандидатур?
– Потому что большие и сверхбольшие ЭВМ в твоем мире - тупиковая ветвь развития, а он занимается именно ими.
– Во-первых, не такая уж тупиковая, у суперкомпьютеров есть своя, пусть ограниченная, ниша. А во-вторых, мало ли кто когда чем занимался! Я вон одно время даже тексты для песен писал. А ты до знакомства со мной вообще сочинял счетные триггеры на германиевых транзисторах, и не больно-тотебе это помешало.
– Возможно. Но какие-то предложения по методике отбора у тебя есть?
– Разумеется.
Я огляделся по сторонам. Так, эта коробка, кажется, подойдет. Ее надо закрыть, скрепить изолентой и прорезать сверху круглую дырку диаметром миллиметров сто.
Когда это было проделано, я вырезал из ватмана четыре одинаковых прямоугольника размером со спичечный коробок и написал на них:
Китов
Лебедев
Брук
Кто-то еще.
Потом сыпал бумажки в коробку, потряс ее и предложил Саше:
– Тяни.
– Но почему не ты?
– Потому что я экстрасенс, сам до конца не представляющий пределов своих возможностей. А вдруг у меня именно сейчас проснется способность к тактильному восприятию текстов? У тебя такая вероятность намного ниже.
– А если я вытяну «Кого-то еще»?
– Тогда и будем думать, а заранее-то чего волноваться.
– Вот так, - хмыкнул я, когда Фроловский вытянул бумажку с надписью «Лебедев», - вопрос решен. И, по-моему, не так уж плохо. Косыгину доложу я, Семичастному ты. И, само собой, оба скажем, что вопрос уже назрел и перезрел, чтобы не затягивали с проверками. Нам же с тобой надо будет по-быстрому организовать здесь интернет.
– Что?
– офигел Фроловский, давно знающий, что это такое.
– Всемирную сеть, связывающую как минимум половину компьютеров, имеющих соответствующее железо и софт. Здесь и сейчас наличествуют четыре планшета и смартфон. Те, что у Брежнева и Косыгина, трогать не станем, а три оставшихся устройства надо будет связать - например, через блютуз, увеличив дальность метров до двухсот. К моменту, когда нам утвердят кандидатуру Сергея Алексеевича, эта сеть уже должна работать. А потом она и для наших задач лишней не будет. Но в качестве первого шага ты будешь принимать
Директора Института точной механики и вычислительной техники академика Лебедева, конечно, потрясли достижения мира Антонова в области в области компьютеров. Но не столько сами по себе, сколько их применение. Он даже не понял, что моя сентенция «у вас Амстронг слетал на Луну и сделал десять фотографий, а у нас какая-нибудь Маша сходила в туалет и сделала их сто» - это анекдот. Услышав такое, академик только мрачно кивнул. Со своей точки зрения он прав - вычислительные возможности смартфона многократно превосходят таковые всей электроники, задействованные в программе «Аполлон», вместе взятой, а как они используются?
Я, правда, в обоих своих ипостасях считал, что это просто прогресс, в истории которого бывало и не такое. И даже уточнил:
– В свое время Галилей, изобретая телескоп, наверняка мечтал, как с помощью этого устройства будут одна за одной раскрываться тайны вселенной. Но вряд ли он мог себе представить, как малолетний рукоблуд, пуская слюни, смотрит в многократно превосходящий его телескоп бинокль на переодевающуюся женщину в окне дома напротив.
– Значит, я все же прав, считая приоритетным направлением развитие больших и сверхбольших ЭВМ, - покачал головой Лебедев.
– Потому что всякие «МИРы», «Наири» и уж не помню, как называется то, что сделал Старое, в конце концов выродятся вот в это.
Он с отвращением посмотрел на смартфон.
– Обязательно выродятся, - подтвердил я, - и это прекрасно. Так всегда бывает. Чем выше тираж и меньше стоимость любого изделия, тем больше вероятность, что оно в конце концов начнет использоваться для далеко не самых возвышенных целей. Я, например, ожидаю скорого оснащения микропроцессорами анальных затычек.
– Что это такое?
– не понял Лебедев, хотя, по-моему, название двоякого толкования не допускало. Впрочем, в смартфоне нашлась фотография.
– Но зачем они вообще нужны?
– продолжал недоумевать академик.
– Понятия не имею, - честно ответил я.
– Никогда не испытывал потребности в таких изделиях, однако это нисколько не мешает их существованию и применению.
– Да уж, - разочарованно сказал Лебедев, когда мы по завершении демонстрации достижений кибернетики мира Антонова сели пить принесенный секретаршей чай и закусывать его какими-то рогаликами.
– Поначалу я даже расстроился, что мне лично попасть в ваш мир невозможно, а сейчас думаю - да ну его на...!
– Вот именно, - подтвердил с экрана планшета Фроловский.
– Должен заметить, что виртуальное чаепитие имеет определенные недостатки по сравнению с ним же в реале. Жажда, например, утоляется совершенно недостаточно. И голод тоже.
– Между твоей спинкой и задним сидением засунута сумка, - просветил я своего соратника.
– А в ней - три бутылки пива и бутерброды с красной рыбой.
– Откуда взялось пиво в твоей машине?
– изумился Саша.
– Или оно безалкогольное? У нас же его еще вроде, слава богу, не делают.