Фагоцит разбушевался
Шрифт:
На самом деле, конечно, получилось, и еще как. Сидевший рядом со мной Леонов только завистливо вздыхал, глядя, как я одно за другим опустошаю блюда, не особо разбираясь, где тут первое, второе, где закуска, а где десерт.
– Вот это я понимаю, аппетит, - прокомментировал он.
– Тебя что, на Луне вообще не кормили?
В ответ я просто кивнул, ибо рот был занят. Действительно, лунный рацион не потрясал ни разнообразием, ни количеством. Но главное - мы с Антоновым за время полета истратили столько сил, что организм
Поэтому к моменту приезда домой все, сожранное мной на торжественном приеме, уже давно усвоилось, и я был готов к новым подвигам на гастрономическом фронте. И они (слава тете Нине!) не замедлили последовать.
Кстати, на следующий день выяснилось, что телевизионщики (гады!) не только засняли на торжественном приеме, как я жру, но и выпустили это в эфир.
– Сам ратовал за ослабление цензуры, вот теперь сам и пожинай плоды, - заявил Антонов.
– При Суслове бы такое ни за что не пропустили.
А тут еще состоялась видеоконференция с американцами, в конце которой Шмитт выдал:
– Виктор, ну что же ты нам там, на Луне, не сказал! Мы бы пришли в гости со своими продуктами. А то ведь даже неудобно - совсем тебя, оказывается, объели.
Но вообще, конечно, благополучное завершение четвертой лунной экспедиции стало самым настоящим звездным часом. Но не столько для меня и даже не для Гагарина с Леоновым, сколько для Глушко.
Еще перед полетом я додавил Брежнева на то, чтобы после моего возвращения Валентина Петровича рассекретили.
– Тогда Челомей начнет обижаться, - усмехнулся Леонид Ильич.
– Ну, он, во-первых, не столь тщеславен. А во-вторых, и его можно будет легализовать, но чуть погодя. Вот как сделает из своего «Алмаза» нормальную орбитальную станцию, так сразу.
И вот, значит, теперь Глушко купался в лучах заслуженной славы. Я, в свою очередь, во всех своих речах (а их пришлось произнести немало) не менее половины времени выделял на дифирамбы сверхнадежным двигателям, разработанным Глушко, благодаря которым и удалось успешно провести и завершить экспедицию. И это в значительно мере было правдой. В полете много чего работало не очень хорошо, а иногда и просто отказывало, но ни единого сбоя движков не было.
Естественно, Валентин Петрович получил третью звезду героя соцтруда. Академиком он был уже давно, но теперь его наградили какой-то академической медалью.
Наверное, не меньше недели после моего возвращения в Москву Глушко метался по всяким торжественным собраниям, постоянно светился по телевизору и даже выступил по радио в программе «Маяк». Принимали его, кстати, с восторгом, не хуже, чем Гагарина. Кажется, народ поверил, что после смерти
Королева есть кому достойно продолжать его дело.
– Теперь и помереть не страшно, - признался Глушко Антонову. Он уже научился нас более или менее различать, и со мной -
– Я правильно понимаю, что весь полет провели вы, а вовсе не этот юный карьерист?
– Разумеется, - степенно кивнул Антонов.
– Правда, иногда, когда сильно уставал, я передавал управление ему. Но ненадолго и в такие моменты, когда он при всем желании не мог напортачить.
А я подумал, что вот хрен товарищу Глушко, а не смерть на пике славы. Не дам помереть, пока он не сделает свой РД-170. На тех двигателях, что есть сейчас, заброс нормального марсохода на Марс не получится.
Ну, а когда он сделает этот мощнейший движок, пусть, если хочет, помирает на здоровье, я ему ни слова против не скажу.
Глава 36
– Опять у тебя все не как у людей, - вздохнул Семичастный.
– Вот чем тебе, например, профилакторий ЦК в Пицунде не нравится?
– Тем, что на самом деле он и до четырехзвездного египетского отеля не дотягивает. В двадцать первом веке, естественно. Зато природа сейчас изгажена куда меньше, чем тогда, и, значит, надо успеть воспользоваться моментом и пожить на ней.
– А о наших сотрудниках и сотрудницах ты подумал?
Услышав про сотрудниц, я на всякий случай специально для Антонова уточнил:
– У некоторых, не будем тыкать пальцем, в будущей Москве есть невеста.
– Да я что, я ничего, обойдусь, - вяло отбрехнулся духовный брат, а я продолжил беседу с председателем КГБ.
– Даже как-то странно такое слышать. Неужели твои офицеры настолько изнежились, что для них жизнь в палатке на берегу моря в августе есть мужественное преодоление трудностей и лишений? Ну пусть тогда у какой-нибудь местной бабки курятник снимают, что ли.
– Да нетрудно им, но я тут раскатал губы под это дело параллельно с работой организовать людям отдых в приличном месте, а им, в отличие от тебя, проживание в таком пансионате показалось бы командировкой в рай. Ладно, и так, как ты предлагаешь, тоже сойдет. Только я бы советовал ехать не под Геленджик, а в Крым, в Новый свет. Фильм «Три плюс два» смотрел? Вот как раз туда, там достаточно изолированное место. И вам всем будет спокойней, и нам проще организовать охрану.
– Согласен, Новый Свет мне тоже нравится.
– Нормальный автомобиль взять все же не хочешь?
– Мой «Москвич» вполне нормальный. Никому из местных и в голову не придет, что на такой машине ездит член ЦК, депутат, член-корреспондент Академии Наук и вообще героический герой Скворцов. Борода вон, уже почти выросла, еще темные очки одену, и ни одна собака меня не узнает. Кстати, не знаешь, конкретно то место, где снималось «Три плюс два», сейчас свободно?
– Завтра буду знать. Хочешь остановиться именно там?