Факел Геро
Шрифт:
Снежка гадала, как скоро жизнь в доме вернётся в прежнее русло. Она не столько скучала по занятиям, сколько хотела поближе рассмотреть то, за что взгляд зацепился под листвой лианы. Тогда зловещий крик неизвестной птицы испугал её, и она убежала из сада. С тех пор крики не повторялись, но уединится в саду не получалось, а работа, что кипела все дни в доме, требовала постоянного участия.
Роду, как обычно, заботы дома не касались. Пока все трудились, она сидела со свитком или прогуливалась в тени деревьев. Семела решила не тратить время на споры с дерзкой девчонкой, тем более по слухам, её брат, вождь керкетов,
2.
В тот день Семела как обычно возвращалась с агоры в сопровождении одной из рабынь. Девушка с трудом несла тяжёлую корзину с продуктами. Занятая своими мыслями женщина не обращала внимания на пыхтевшую от усилий помощницу. Не дойдя немного до поворота на свою улицу, Семела остановилась, а рабыня со вздохом облегчения поставила корзину на землю.
— Дальше пойдёшь сама, — сказала ей Семела. — Дорогу помнишь?
— Да, госпожа.
— Дойдёшь до калитки и будешь ждать меня там.
— Слушаюсь, госпожа.
Постояв немного и убедившись, что рабыня свернула в нужный проулок, Семела направилась к дому госпожи Исмены. Старая служанка знала, что хозяйка не любит, когда к ней приходит кто-нибудь из школы, обычно она сама выбирала время, чтобы проведать воспитанниц. Но дело не терпело отлагательств, и Семела надеялась, что госпожа не рассердится на неё.
Быстрым шагом хозяйка дома вошла в комнату. Она была в свободном домашнем платье. Волосы, заплетённые в косы и уложенные вокруг головы, придавали женщине царственный вид. Опасения Семелы оказались напрасными — Исмена не только не рассердилась на свою служанку за внезапный визит, но, казалось, ждала её. Исмена дома принимала Семелу в те же покоях, что и в первый раз. Не предложив своей гостье присесть, Исмена выпалила:
— Ты уже знаешь о ней?
— О ком, госпожа? — не поняла Семела.
— О Пирре!
— О Пирре?
— Да! О нашей Пирре! Ну же, Семела! Та рыжая девчонка, что была нашей самой первой воспитанницей. Помнишь, как мы с ней намучились?
— Конечно, госпожа, припоминаю. Дикарка из племени скифов, рыжеволосая и кожа вся в веснушках, её увезли куда-то на Крит.
— Нет, на Эвбею.
— Что же с ней случилось? Почему вы о ней вспомнили?
— Она вернулась, сейчас она здесь, в Прекрасной Гавани.
— Надеюсь… она не сбежала от своего господина? — осторожно спросила Семела.
— О нет! Она теперь свободна и богата. Все мужи города бьют поклоны у её ног. Говорят, молодой отпрыск одного очень богатого семейства просто сходит от неё с ума. Осыпал золотом с головы до ног и утверждает, что она на самом деле ожившая золотая статуя.
Семела вгляделась в лицо Исмены. Уж не жалеет ли бывшая гетера о привольной и весёлой жизни? Но хозяйка дома тут же развеяла подозрения Семелы, заговорив о другом:
— Пирра в городе давно, но так и не соизволила прийти ко мне, — обиженно проговорила Исмена, — а ведь благодаря мне… — Женщина посмотрела на Семелу и исправилась: — Благодаря нам, она живёт, как царица. Где бы оказалась эта скифянка, если бы я не купила её, не воспитала? Кочевала бы по степи в своей провонявшей дымом кибитке да терпела бы
— Да, госпожа, — поддакнула Семела, думая о своём.
Она хорошо помнила Пирру, как, впрочем, и остальных воспитанниц, покинувших школу гетер и отправившихся в чужие земли к своим новым хозяевам. Исмена старалась не оставлять своих выпускниц в Прекрасной Гавани и даже в Таврике. О судьбах уехавших девушек Семеле ничего не было известно, и вот одна из них вернулась…
Служанку смущало негодование Исмены. Её госпожа всегда считала нужным скрывать, что школа принадлежит ей. С чего вдруг она бранит Пирру? Неужели тщеславие превысило осторожность?
— Для школы большая польза, если бы в городе узнали, что Пирра наша воспитанница, но с другой стороны…, неизвестно как поведут себя родственники моего покойного мужа, вдруг они наговорят чего-нибудь моему мальчику или того хуже, запретят ему приходить ко мне?
Исмена продолжала расхаживать по комнате, сетуя на то, что не может открыто гордиться своими успехами. Наконец, она умолкла и остановилась у раскрытой двери, ведущей на небольшую террасу. За ней начинался великолепный сад с цветниками, лужайками и плодоносными деревьями. Исмена тратила большие деньги на поддержание сада в таком же идеальном виде, что был при жизни её супруга.
Пока хозяйка дома любовалась садом, Семелу одолевали сомнения. Она вдруг поняла, что не хочет сообщать Исмене новость. Возможно, впервые в жизни женщина осознала, что несёт ответственность за судьбы своих воспитанниц. Догадывалась, почему Пирра не хочет видеть прежнюю хозяйку.
Юная дикарка, вырванная из привычной жизни, отчаянно сопротивлялась, попав в школу гетер. Отказывалась есть непривычную еду, спать на непривычной постели, носить чужую одежду, произносить непонятные слова.
Исмена запрещала бить своих воспитанниц. Не из-за жалости, а потому что боялась испортить их внешний вид. Для усмирения непокорных использовались иные методы. И если Исмена гордилась триумфом бывшей ученицы, то Пирра помнила, через какие унижения и страдания ей пришлось пройти.
Пока Семела размышляла, как ей распрощаться с хозяйкой дома, Исмена вырвалась из раздумий и спросила:
— Что за дело привело тебя ко мне, Семела?
— У меня для вас важная новость, госпожа, — нехотя вымолвила женщина.
— Говори.
— Была сегодня на агоре и встретила там Бута.
— Тот торговец, у которого мы купили Левкею?
— Да, госпожа, это он, — подтвердила служанка.
— Ну и что этот Бут? — спросила Исмена, усаживаясь в кресло. — Хочет предложить нам что-то из своего товара?
— Нет, госпожа, он расспрашивал меня о Роде.
— Рода? Зачем она ему?
— Спрашивал, какую цену вы за неё хотите, госпожа.
— Ты сказала ему, что её собирается выкупить брат?
— Сказала, госпожа. Он очень сожалел, что эта девушка не продаётся. У него есть покупатель, готовый заплатить хорошие деньги.
— Он может выбрать любую другую, — заметила Исмена.
— Я сказала ему об этом, госпожа, но ему нужна именно керкетская девушка.
— Не понимаю…
— У одного из его клиентов недавно случилось горе. В родах умерла его любимая наложница, керкетская красавица, которую он купил несколько лет назад на невольничьем рынке.