Фактор агрессии

Орехов Василий

– Так точно, сэр, – отозвалась Аронштам.

– Расстояние на данный момент от точки выхода до «кротовой норы»?

– Около двадцати двух единиц. Плюс-минус ноль восемь.

– Ясно. Гражданин первый пилот, работаем прыжок, но очень аккуратно. Если свалимся в «нору», получите строгое взыскание с занесением в личное дело.

– Есть, гражданин капитан, – бесстрастно отозвалась Сангада. – Я только хочу обратить ваше внимание, что маяк в точке выхода не отзывается. То ли поврежден, то ли поглощен «норой».

– Ничего страшного. Такое бывает. Вот гражданин второй помощник мне подсказывает, что туда уже отправлена бригада биомехаников. Ориентируйтесь пока на гравитационную зону Теофраста III.

– Есть, сэр.

Блуждающие «кротовые

норы», несмотря на свою относительную редкость в Галактике, являлись настоящим бичом космической навигации. Причиной их возникновения становились масштабные космические катастрофы и звездные выбросы с энергией настолько чудовищной, что она приводила к деформации пространственно-временного континуума. После взрыва сверхновых на их месте оставались либо «черные карлики», либо «черные дыры», либо «кротовые норы» – подпространственные тоннели, попав в которые корабль за долю секунды мог провалиться на сотни парсеков, не затратив ни джоуля энергии. Во времена Активной Колонизации, когда еще не существовало прыжковых кораблей, «кротовые норы» пытались использовать для подпространственных перемещений, но от этой практики быстро отказались, поскольку на пиратских звездных картах они сразу оказались помечены жирными крестиками с корявыми подписями «Братва, тут пожива». Рейдеры месяцами дежурили возле выходов из «кротовых нор», поджидая дезориентированную подпространственным перемещением добычу, словно терпеливые пауки. Флот Метрополии пытался патрулировать разбросанные по всей Галактике зоны рискованной навигации, однако это обходилось имперскому бюджету в катастрофические суммы и отвлекало слишком много ударных частей от выполнения основных боевых задач. В конце концов были разработаны первые космократоры, способные самостоятельно прокалывать пространство, и «кротовые норы» утратили транспортное значение. Однако жители отсталых колоний до сих пор пользовались ими для межсистемного сообщения, чтобы сэкономить силы своих кораблей, поэтому риск наткнуться на пирата в районе выхода из стабильного подпространственного коридора по-прежнему был выше, чем где-либо еще во Внешнем Круге, и имперские корабли старались их избегать.

– Космократор готов к прыжку, – сообщил первый помощник Шлоссер.

– На всякий случай уточняю, гражданин первый пилот, – произнес Громов. – Вы готовы прыгать без данных с маяка в точке выхода?

– Так точно, сэр, – ответила Сангада. – Это отразится на точности выхода, но незначительно.

– Тогда прыжок! – распорядился капитан Громов.

Глава 16

«Кротовая нора»

В первое же мгновение после того, как к навигатору Стефану Пешичу вернулось сознание после десантного паралича, он отправил запрос на масс-радар, чтобы определить, как далеко от «кротовой норы» они вынырнули. Однако в следующую секунду понял, что необходимости в этом уточнении уже нет. Устье исполинского коридора между мирами можно было разглядеть невооруженным глазом прямо на ходовом мониторе Мисс Синтии. Космическое вещество проваливалось в него и, разогнавшись до околосветовых скоростей, излучало на всех частотах от радиоволн до гамма-излучения. В видимом спектре вход в «кротовую нору» выглядел как распахнутый светящийся рот с загнутыми внутрь зубами эндопротуберанцев.

– Нештатный выход из подпространства, – напряженно доложил первый помощник Шлоссер. – Находимся в гравитационной зоне «норы» К-284.

– До «норы» четыре и сорок одна астрономических единиц, – быстро произнес навигатор. – Вектор выхода – пятьдесят два и четырнадцать стерадиана.

– Прыжковый маяк действительно умер, нет сигнала, – поведала второй помощник Аронштам.

– Данные по состоянию корабля, живо! – рявкнул капитан Громов. – Немедленно вывести Мисс Синтию из каталепсии, если нет противопоказаний!.. – Он перевел взгляд на первого пилота. – Твою же мать, Сангада! Тебя какой идиот обучал пилотированию?!

– Задержка в реакции Мисс Синтии, гражданин капитан, –

деревянным голосом произнесла первый пилот. Она вполне отдавала себе отчет, что непростительная ошибка в точке выхода – всецело ее вина и что всех собак теперь будут вешать на нее. Вот вам и первый рейс в новом экипаже. – Отклик нейросистемы на четыре миллисекунды превысил предельно допустимое значение реакции. Да еще и маяк умер…

– Деточка, ты мне минуту назад под запись сказала, что справишься без маяка! – прошипел капитан. – Четыре миллисекунды… какого хрена вообще было прыгать на предельных параметрах?! Малейшая неточность – и привет, превышение предела! Тебя не учили в Академии закладывать в прыжковые расчеты небольшое упреждение? Если нас сейчас затянет в «нору», по возвращении гарантирую тебе административное разбирательство насчет служебного соответствия!

– Ингвар, – влез Алоиз Шлоссер, закончивший сбор докладов от биотехнических служб, – функционируют четыре катетерных поста. И отвечает на раздражители одна двигательная секция из восьми. Нейросистема и сердце в пределах нормы.

– Запускайте шоковую терапию.

– Есть, кэп.

– Гравитационное ускорение растет, – сообщил Стефан Пешич. – Еще минут пять, и тяги двигателей не хватит для маневра.

– Ничего, попробуем потягаться… – озабоченно ответил Громов, изучая на мониторе движущуюся диаграмму основных жизненных параметров космократора.

– Катетерные посты зарядили по первой порции энергетика, – доложил первый помощник. – Есть рефлекс, плазменная камера потихоньку разогревается.

– Первый пилот, можете попробовать тормозные.

Падающая в огромную разверстую пасть подпространственного коридора Мисс Синтия распахнула мембраны тормозных маневровых двигателей и окуталась бледным фиолетовым пламенем.

– Ускорение тяги всего десять процентов от необходимого, – безнадежно покачал головой навигатор Пешич.

– Кислороду бы добавить… – вздохнула Аронштам. – Не тянут железы.

– Нельзя, – возразил капитан Громов. – Вены сожжем ко всем чертям. Разве что немного кислородного стабилизатора…

Он лично передал команду на два кормовых катетерных поста. Фиолетовое сияние вокруг корабля расширилось.

– Тяга двадцать процентов, – прокомментировал Стефан. – Все равно падаем, как плевок с Башни Содружества.

– Неразумно дальше насиловать Мисс Синтию, – подвел черту Громов. – Попалим вены, сожжем плазменную камеру. Потом вообще не выйдем из дрейфа. Так что… – Он помолчал, словно надеясь, что за эти секунды туристическая яхта все-таки каким-то чудом вырвется из гравитационных щупалец «кротовой норы», а потом нехотя проговорил: – Что ж, граждане офицеры, придется положиться на мудрость Зодчего Вселенной. Отставить шоковую терапию.

– Я думаю, обойдется. – Первый пилот Сангада виновато глянула на капитана. – Не у каждого же подпространственного тоннеля дежурят пираты…

– Алоиз, – устало проговорил Громов, – куда ведет этот проклятый коридор, в который мы сейчас провалимся?

– Окрестности звезды Арагона, – отозвался первый помощник, сверившись с нейросправочником. – Четырнадцать и две астрономических единицы.

На мгновение в рубке повисла гнетущая тишина, а потом капитан Громов разразился душераздирающей тирадой из тридцати семи слов, среди которых цензурными были только «твою», «через» и «унитаз».

Плазменное свечение вокруг космократора понемногу угасло. Роскошная туристическая яхта стремительно падала в распахнутый рот «кротовой норы», ускоряясь с каждой секундой. Солидная масса корабля начала притягивать тонны движущейся параллельным курсом космической пыли. Сначала вокруг Мисс Синтии возникло едва заметное туманное облако, затем оно начало уплотняться, и через полчаса корабль полностью скрылся в пылевом коконе, став похожим на комету, падающую длинным хвостом вперед.

Точка невозвращения была пройдена, и теперь даже маршевые двигатели боевого крейсера не смогли бы тягаться с непреодолимым вектором тяготения подпространственного коридора.