Фактор агрессии
Шрифт:
– Укрупни, – приказал командир. – Только без фанатизма. Аккуратно, не теряй цель.
Тихонов начал осторожно прибавлять увеличение.
– Вот дьявол… – пробормотала Лара. – Кормят они своих морфов из рук вон плохо.
Теперь было отчетливо видно, что птероид сжимает в лапах полурастерзанную тушу небольшого двуногого рептилоида. Тот еще дергался, но шансов у него не имелось – мощные когти дактиля глубоко впились в его бока.
Птероид поменьше летел наперерез крупному. Тот начал уклоняться, но с тяжелой ношей не смог набрать нужной скорости. Крылатые монстры столкнулись в воздухе, началась драка, добыча рухнула на землю. Схватившимся морфам было уже не до нее – они устроили нешуточный воздушный бой, выделывая головокружительные фигуры высшего пилотажа. Преимуществом одного были размеры и масса, преимуществом другого – скорость и маневренность.
– Кто-нибудь когда-нибудь видел что-нибудь подобное? – ошарашенно спросил Блэк.
Никто ему не ответил.
– Мне надо осмотреть тушу жертвы, – уверенно заявил Каплан. – Знаете, я об заклад готов биться, что это не были беспилотные разведчики.
– А кто тогда? – Понтекорво в упор посмотрел на доктора.
– Дикие морфы, – понизив голос, ответил он.
Глава 27
Дикие морфы
Несмотря на полученные повреждения, туша рептилоида была еще теплой, когда Антон Тихонов, соблюдая все меры предосторожности, от дерева к дереву подвел к ней мокрицу. Доктор Каплан выбрался из люка и осмотрел останки. Через пару минут он протиснулся обратно в люк.
– Антон, за радаром наблюдай непрерывно, – напряженно сказал он. – В здешних местах наш транспорт – хорошая добыча. Как и мы сами, впрочем.
– Что там? – спросил Понтекорво.
– Легенда во плоти, – невесело усмехнулся Каплан. – Великая идея отсталых колоний. Многие инженеры-генетики из трущоб мечтают найти способ обойтись без дорогостоящих и сложных резервуаров для производства биоморфов. Некоторые время от времени даже пытаются. Этот рептилоид – самец. У него имеются в наличии половые органы. А раз так, значит, где-то в этих лесах есть и самки, способные к воспроизводству.
– Это же непрактично! – заметил Блэк. – Морфы должны выполнять свои функции, а не размножаться. От самца, половина энергии которого уходит на обслуживание репродуктивной системы, а тем более от беременной самки в бою мало проку.
– Для многих отсталых колоний было бы выгоднее, чтобы их биотехника размножалась половым путем, – возразил Амос. – Пусть это даже привело бы к снижению ее эффективности, зато обходилось бы гораздо дешевле.
– Почему же тогда наши не работают в этом направлении? – спросил Купер.
– Ответ кроется в сути полового размножения, – произнес Каплан. – Наши биорезервуары – это не самки, а бесполые программируемые инкубаторы для клонирования того или иного вида биоморфов. Изготовление организмов в биологическом резервуаре – не размножение как таковое, а матричное копирование, воспроизведение живого объекта по определенной генетической программе. Какие параметры заложили на входе, те и получаем на выходе – ну, с поправкой на возможный брак, конечно. С половым размножением все гораздо сложнее. Внеся его в свой божественный Замысел, Зодчий Вселенной создал в Галактике грандиозную систему непрерывного саморазвития. Все живое развивается и эволюционирует – благодаря чему? Благодаря половому размножению. Если при клонировании в резервуаре мы получаем особь с хромосомным набором и фенотипом, полностью идентичным образцу, которая не имеет никакой возможности развития, то при размножении половина генома самца соединяется с половиной генома самки, в результате чего возникает совершенно новый геном с уникальными признаками. В определенной среде одни признаки имеют преимущества перед другими. Начинается естественный отбор, неизбежно приводящий к развитию жизнеспособного вида. Когда дело касается биоморфов, это совсем не нужно. Даже напротив, нам необходим не разброс мутаций, среди которых могут попасться и полезные, а четкий, предсказуемый результат. Поэтому мы и используем клонирование и вынашивание в резервуарах. А вот в отсталых колониях, тем более в так называемых Вольных Мирах, где с генным конструированием дело обстоит намного хуже, чем у нас, а запросы не настолько велики, генетики иногда пытаются свалить работу по воспроизводству морфов на плечи Зодчего. Точнее, на плечи естественного отбора. Вон там валяется яркое тому потверждение.
– Понятно в общих чертах, – кивнул Купер. – На практике это достижимо, но для потребностей Империи не нужно.
– Для потребностей Империи это просто вредно, – поправил Каплан. – Результат полового
– Не знаю, – Купер пожал плечами.
– Способность слепо подчиняться хозяину! – Каплан поднял палец. – При естественном отборе этот безусловный рефлекс теряется раньше других. Вместо него закрепляются агрессивность, охотничьи рефлексы, инстинкт самосохранения, размножения и прочие древние механизмы выживания. За миллионы лет природа не придумала для тварей ничего нового, кроме жгучего желания есть и спариваться, так что в естественных условиях искусственные инстинкты, прошитые в сознании биоморфов человеком, благополучно вытесняются натуральными. Третье, а порой уже второе поколение морфов полностью выходит из-под контроля человека. Чтобы держать их в узде, требуется длительная и ресурсоемкая дрессировка, которая чаще всего еще и малоэффективна. Именно поэтому Империя давно отказалась от полового воспроизводства биоморфов. – Доктор вздохнул. – В общем, понемногу становится ясно, что за катастрофа тут произошла. База, на которую указал нам Малфой, скорее всего, является лабораторией генных исследований. Несколько лет назад, может быть, двадцать или тридцать, тут провели серию экспериментов с половым размножением биоморфов, а еще через какое-то время всем местным жителям пришлось спешно отсюда съезжать. Дикие морфы размножаются быстро, и для этого им нужно интенсивно питаться. А человеческое мясо не хуже любого другого источника белка и жиров…
– Эта катастрофа может быть как-то связана с воздействием Фактора? – спросил Понтекорво.
– Может, – подтвердил доктор. – А может и не быть. Я, впрочем, склоняюсь к мнению, что Малфой выдал нам верную информацию. Просто не успел предупредить о возможных препятствиях на нашем пути. Не исключено, что он знал, как их преодолеть, и собирался поделиться своим знанием уже по прибытии сюда – для гарантии с нашей стороны, так сказать. – Он сделал паузу. – А препятствия наверняка еще будут. И проблема даже не в размножившихся одичавших морфах, хотя и с ними скорее всего придется бороться. Дело в том, что у полового размножения есть еще один нюанс. В природе скрещивание между разными видами крайне ограничено. Фактически в большинстве случаев оно просто невозможно и происходит только между близкородственными видами – скажем, между лошадьми и ослами, да и то потомство оказывается стерильным. У обретших способность размножаться биоморфов, произошедших от бесполых предков, такой природный предохранитель в геноме просто отсутствует за ненадобностью. В результате на этой территории наверняка имеют возможность скрещиваться самые разные виды, порождая такое чудовищное потомство, от одного вида которого волосы могут встать дыбом.
– Обнадежил, – хмуро заметил Мигель Понтекорво. – Но как бы там ни было, надо двигаться дальше.
Полковник забрался в кабину, и они с Тихоновым принялись совещаться насчет дальнейшего маршрута. Вариантов было два: двигаться через степь с редкими деревцами и обогнуть город с востока или же обойти его с запада, пробираясь через довольно густой лес. В беседу влез аналитик, посоветовавший западный путь. В лесу, по его мнению, было проще укрытья от диких дактилей, из-за внушительных размеров представлявших опасность даже для мокрицы-механоида. В существование крупных наземных монстров Каплан не очень верил, полагая, что в пустынной местности им сложно было бы прокормиться. Если крупные морфы и бродили по этим мертвым просторам, то питались они скорее всего растительной пищей. Понтекорво нашел это соображение здравым и приказал Тихонову двигаться на запад.
Мокрица тронулась с места и минут через пятнадцать погрузилась в лес, ломая псевдохитиновыми бортами тонкие стволы. Недостаток света не позволял бурно разрастаться подлеску, так что двигаться между древесными исполинами не составляло особого труда. Тихонов задал мокрице направление и предоставил ей самостоятельно находить дорогу: ее инстинктов было достаточно для того, чтобы огибать деревья и держать нужный курс. Сам биомеханик сосредоточил внимание на радаре.
Примерно через час они выбрались на разрушенную дорогу, ведущую к западной окраине города.