Фактор агрессии
Шрифт:
Вскоре расползающийся искусственный туман демаскировал и остальных шпионов, залегших по обе стороны от дороги. Двое из них, поняв, что отсидеться не удастся, вскочили и бросились в разные стороны. Видно было, что столь плотная дымовая завеса и неожиданная утрата невидимости повергли их в панику. Они метались в тумане, как тени от качающегося на ветру фонаря. Еще двое так и остались лежать с двух сторон от дороги, видимо, полагая, что удачно спрятались в придорожных канавах.
Истребители в первую очередь устремились за беглецами. Вокруг бывших невидимок заплясали ослепительные вспышки плазменных попаданий. Воздух, судорожно вздрагивая, разбегался плотными кольцами
Один из имперцев, оставшихся у обочины, поспешно выбрался на дорогу. Видно, до него добралось раскаленное дыхание пылающего ада, в котором погибли его коллеги, и он осознал, что сопротивление бесполезно. Сгусток черноты, подняв руки, очень медленно зашагал в сторону видневшейся вдали резиденции, демонстрируя желание сдаться.
Ему удалось пройти шагов десять. А потом со стороны здания контрразведки донесся усиливающийся шелест рассекаемого воздуха. Шпион настороженно приостановился, принялся вертеть головой, пытаясь определить источник странного звука, – и через секунду на него обрушилась огромная петля активной боевой кислоты, исторгнутая тетроидом, расположенным на крыше резиденции. Невидимку окатило с головы до ног, и он в считаные мгновения разложился до костей – прежде, чем последние мелкие капли разбрызгавшегося от удара о грунт агрессивного вещества выкосили дымящиеся полосы в придорожных кустах.
Последний имперец так и лежал на обочине, не поднимая головы. Видимо, это был командир группы или, по крайней мере, агент достаточно опытный, чтобы понимать, что бегство от армейских истребителей и дальнобойной тетроидной артиллерии – абсолютно бесполезное занятие: беглец только умрет уставшим. Поэтому последний оставшийся в живых шпион даже не шелохнулся, когда звено птероидов выполнило боевой заход прямо над его головой, и вниз полетели ракетные эксплозоиды. Возможно, он был слишком занят, чтобы реагировать на такие пустяки. Например, усердно молился, прежде чем предстать перед Зодчим Вселенной…
Конвой «Зеро», доставивший в здание контрразведки захваченную Лару Розен, влетел в распахнутые ворота резиденции в тот самый момент, когда далеко в поле по направлению к столице вспыхнуло ослепительное солнце, разметавшее на молекулы командира группы вражеских лазутчиков.
Глава 26
Серпентоид
– Объекты уничтожены, сэр! – доложил Шемсу Снак Малфою. – Все пятеро. Девушка у нас.
Глава контрразведки поднялся из-за стола и, заложив руки за спину, подошел к окну.
– Прямо не верится… – печально проговорил он, глядя на пылающую у горизонта степь. – И это вот имперская разведка, наводящая ужас на Вольные Миры? Так и ждал от имперских крыс какой-нибудь гадости напоследок…
– Вы все правильно просчитали, многоуважаемый брат, – почтительно произнес Снак. – Вам нет равных в аналитическом подходе.
– Как обычно, – отмахнулся Малфой. – Гоните мокрицу к зданию.
– Слушаюсь. – Порученец, разумеется, не стал говорить шефу, что это уже шизофрения. Пускай продуют, от него не убудет. – Куда задержанную?
Малфой поколебался.
– Я встречу их сам, – ответил он. – Лично.
– Как вам будет угодно, вольный брат.
Вздернув подбородок, глава контрразведки покинул кабинет через двойную мембрану дверей, образующую шлюз. Это был его триумф, и ему хотелось лично наблюдать, как дикую кошку Лару Розен выволокут из машины.
В коридоре расположился кордон из шести до зубов вооруженных штурмовиков, которые отсалютовали проходящему мимо начальнику. Кабинет находился на втором этаже, но Кандавл Малфой никогда не пользовался лифтом, считая небольшой спуск и подъем по лестнице полезным для здоровья при его малоподвижном, как у паука, образе жизни.
Первый этаж представлял собой настоящую крепость – десять бронированных огневых точек в вестибюле простреливали пространство во всех направлениях, по трубам под потолком в любой момент мог быть подан отравляющий газ, выделяемый биоморфами в подвале. Пол по команде начальника охраны выпускал частокол из острых, как бритвы, шипов. Природная подозрительность Кандавла превратила вестибюль главного здания в подлинное произведение оборонительного искусства.
Глава контрразведки пересек смертельно опасное пространство и через широкие двери неторопливо вышел на лужайку между главным зданием и пропускным пунктом, ярко освещенную многочисленными грибными фонарями. В это время мокрицу группы «Зеро» как раз продували дымом.
– Все чисто! – крикнул охранник, удостоверившись в отсутствии невидимок.
Их, конечно, и не могло быть – все они были разорваны на куски и обращены в пепел. Продувка дымом была просто данью подозрительности Малфоя. Глава контрразведки жестом позволил пропустить мокрицу до самой лужайки.
Десантный люк распахнулся, первым из недр транспортного морфа выбрался командир группы. Его биоскафандр отливал антрацитом в свете прожекторов.
– Задержанная доставлена, сэр! – раздался искаженный акустической мембраной голос.
– Выводите, – кивнул Малфой.
Постепенно нервное напряжение начало его отпускать. Он понял: сюрпризов не будет. Эту партию в покер с Империей он выиграл.
Двое боевиков в черной броне вывели на лужайку Лару Розен, придерживая ее за предплечья. Даже совершенно обнаженная, она не выглядела беспомощной. Сжатая, как пружина, в любой момент готовая к молниеносному броску, выглядела она куда опаснее расслабленного остряка Ноунейма. Руки девушки были стянуты вермоидом.
Из здания на лужайку выскочил Шемсу Снак и бегом бросился к начальнику.
– Полюбуйся на эту дикую кошку, – восхищенно сказал ему Малфой. – Прямо богиня войны.
– В допросную комнату ее? – спросил порученец, задержав взгляд на фигуре девушки чуть дольше, чем позволял академический интерес.
– Зачем? – недобро усмехнулся глава контрразведки. – Я с ней теперь жить буду. Я из нее столько информации собираюсь вытянуть, что у меня от перспектив даже голова кружится, как у ребенка в кондитерском отделе. У нас с ней будет жесткий интим третьей степени с применением спецсредств и химии. Тащите ее ко мне в кабинет. Только еще одно кресло туда поставьте. Удобное! – на всякий случай уточнил он. – Не такое, как в допросной комнате. Нормальное кресло. Как у меня. Пусть девочка первое время чувствует себя комфортно.