Фактор «Дельта». Десять плюс один
Шрифт:
По мнению помощника прокурора, когда произносилось или фигурировало в газетах имя Маллиген, в воображении должен был сразу же возникнуть образ молодого прокурора, горевшего на работе, а не какого-то жалкого барабанщика или Бог его знает какого шута балаганного, как этот Маллиген.
Поскольку Маллиген вскоре должен будет сыграть свою роль в деле об убийстве, надо сказать еще, что с тех пор, как он поступил в прокуратуру, Маллиген участвовал в четырех процессах об убийствах. Такие дела нравились ему, потому что газеты обычно писали о них на первых полосах.
Он спустился по широким ступеням Дворца
С преувеличенно рассеянным видом он задержался у входа, дожидаясь, пока хозяйка ресторана заметит его, что и не замедлило произойти.
– О, мистер Маллиген, - сказала она огорченно, - я не знала, что вы придете сегодня. Ваш столик занят. Но я посажу вас за другой. Очень хороший столик, мистер Маллиген, в другом зале. Пойдемте, я покажу вам.
– Она направилась было в другой зал, но остановилась, и на лице ее появилась широкая улыбка.
– Подождите, они уходят. Смотрите, уже расплачиваются, видите, мистер Маллиген, все хорошо, что хорошо кончается. Сейчас вам предоставят ваш столик…
– Я очень доволен, - сказал Маллиген, - честное слово.
Два джентльмена, занимавшие столик Маллигена, расплатились, встали, зажгли сигары и вышли. Официант сменил скатерть и подвинул стул, чтобы Маллиген мог сесть, а тот придвинул стул ближе к столу и, не глядя на официанта, сказал:
– Виски со льдом, пожалуйста!
Потом он расслабился и стал смотреть на улицу сквозь огромное окно. Он любил каждый день сидеть на этом месте: здесь он был на виду. Он особенно любил этот столик у окна: его могли видеть как с улицы, так и из ресторана. Мимо столика прошел его коллега.
– Привет, Энди! Как дела?
– спросил он, похлопав Маллигена по плечу.
Маллиген улыбнулся в ответ и подумал: «Где же это чертово виски?» И тут же появился официант и принес виски.
– Будете заказывать, мистер Маллиген?
– Только посмотрю меню.
Официант принес меню. Маллиген взял стакан, отпил и стал читать. Меню менялось не часто, и он знал его наизусть. Он как раз размышлял, взять ли запеченных крабов, как вдруг окно напротив его столика разлетелось вдребезги.
Маллиген не успел понять, что стекло разбила пуля, потому что она разбила и второе препятствие, которым была его височная кость.
Если бы пришлось классифицировать все происшедшие убийства по десятичной шкале, то смерть Бланш Леттиджер равнялась бы нулю, смерть Сэла Палумбо - двум, а Энтони Форрест и Рэндольф Норден тянули уже на три или даже четыре.
Эндрю Маллиген, уткнувшись носом в свой стакан, отправил «смертомер» на отметку семь и восемь десятых.
В городе были две крупные вечерние газеты: одна большого, другая малого формата - за одинаковую цену (пусть читатель выбирает!). Обе были омерзительны. Газета большого формата всегда печатала заголовки красным, а другая - синим, потому что эта газета была либерального
Но то, о чем кричали эти заголовки, было совсем неважно, ибо помощник прокурора Эндрю Маллиген потихоньку остывал на мраморном столе морга, в то время как сам прокурор, некто Картер Коул, менялся в цвете от синего до алого при известии, что одного из его помощников, к сожалению, застрелили в самый разгар процесса, в момент, когда он потягивал виски.
Прокурор схватился за телефон и позвонил шефу полиции, чтобы узнать, «куда мы идем, черт побери, если в этом городе весьма уважаемый и драгоценный помощник прокурора даже не может зайти в ресторан выпить виски, не получив пулю в лоб». Шеф полиции заверил его, что пустит в ход все средства, чтобы добиться результатов, повесил трубку, а потом позвонил дивизионному комиссару.
Шеф полиции осведомился у комиссара, «куда, черт побери, мы придем, если в этом городе весьма уважаемый и драгоценный помощник прокурора не может зайти в ресторан, не получив пулю в лоб вместе с виски». Дивизионный комиссар заверил, что пустит в ход все средства, чтобы добиться результатов, повесил трубку и позвонил лейтенанту Питеру Бирнсу в восемьдесят седьмой комиссариат.
Лейтенант Питер Бирнс напомнил комиссару, что как раз утром он звонил и просил помощи, так как это дело принимало опасные масштабы, людей убивали просто как мух, включая драгоценных помощников прокурора, получающих пулю в лоб, и так далее. Дивизионный комиссар заверил лейтенанта Бирнса, что тут же сделает все необходимое, чтобы этот «как его? Капелло?» получил помощь. Он понизил голос и сказал буквально следующее:
– Пусть это останется между нами, Пит, но сам прокурор недоволен ситуацией.
А в это время Эндрю Маллигена тихо и мирно резали на куски - искали потерянную пулю, которая оказалась от «Ремингтона-308»… Надо же, как интересно! Эндрю Маллиген умер, не узнав, что Карелла и Мейер из восемьдесят седьмого комиссариата искали таинственного парня, коллекционировавшего скальпы честных граждан. Он также не узнал, до какой степени его собственная смерть помогла полиции.
Уже в полночь этого дня Карелла получил в помощь несколько команд инспекторов из всех комиссариатов города. Теперь в его распоряжении была целая маленькая армия.
Ей оставалось только выбить противника с занимаемых позиций.
X
Время шло, и это свидетельствовало о том, что следствие топчется на месте. Правда, с того дня, когда Эндрю Маллиген выпил свой последний скотч, убийств больше не было, но время уходило, и возвращение Берта Клинга в родной комиссариат - Берта, беловолосого, пышущего здоровьем, загоревшего под лучами отпускного солнца, - свидетельствовало именно об этом. Лейтенант Бирнс, который терпеть не мог свежих и бодрых людей, поспешил подключить его к расследованию.