Фактор «Дельта». Десять плюс один
Шрифт:
– Вы смеетесь надо мной, инспектор Карелла, - гневно сказала она.
– И это мне совсем не нравится!
– Нет же, я вовсе не смеюсь над вами! Я все понял, что вы сказали Неужели вы думаете, Синди, что мы никогда не имели дела с подобными типами?
– Что?
– Я вас спросил: неужели вы думаете, что полиция никогда не имела дела…
– Ох!
Синди снова села и положила книги на стол.
– Мне и в голову не пришло. Простите меня.
– Да ничего.
– Нет, действительно, простите меня. Конечно. Вы, конечно, должны видеть кучу всякого. Мне так стыдно.
– Во всяком случае, Синди, я рад, что вы пришли поговорить со
– Правда?
– быстро спросила она.
– Нам не часто приходится видеть здесь симпатичных и умных ребят, а это оказывает хорошее влияние.
– Хорошая девчонка с соседней улицы, да?
– спросила Синди со странной улыбкой. Она встала, пожала Карелле руку, поблагодарила его и ушла.
В женщине, которая брела по Кэлвер-авеню, не было ничего от хорошей девчонки с соседней улицы. Ей был сорок один год - выцветшие светлые волосы, слишком ярко накрашенные губы и щеки. На ней была черная юбка в обтяжку, которую она испачкала рисовой пудрой, когда красилась. Грудь ее, высоко задранную лифчиком, чрезмерно облегал довольно грязный белый пуловер.
В руке у нее была черная кожаная сумочка. Она выглядела совсем как проститутка, и не без оснований…
Денек выдался трудный. Она была проституткой и к тому же пьяницей. Она проснулась в шесть утра. Летучие мыши и крысы вытанцовывали сарабанду в ее грязной меблированной комнате с осыпающимся потолком, а увидев, что в бутылке, стоявшей рядом с кроватью, не осталось ни капли, она быстро оделась, тем более что под одеждой редко носила что-то кроме лифчика, и вышла на улицу. К полудню она набрала денег на бутылку дешевого виски; к часу дня бутылка была пуста. В четыре часа она проснулась, летучие мыши и крысы возобновили свой танец по комнате; бутылка у кровати была пуста. Она надела лифчик, пуловер, черную юбку и черные босоножки на высоком каблуке, напудрилась, ярко намазала губы и слишком ярко нарумянилась. Теперь она ходила взад и вперед по знакомому тротуару, на город мало-помалу спускались сумерки.
У нее вошло в привычку ходить по этому тротуару каждый вечер, потому что на углу Кэлвер-авеню и Пятнадцатой Северной улицы был завод, рабочие которого кончали работу в половине шестого. Когда ей улыбалась удача, она подхватывала клиента, платившего ей четыре доллара за быстрое удовольствие, а при большой удаче парня удавалось заполучить на ночь, и он платил сумасшедшую цену - пятнадцать долларов в звонкой американской монете.
В этот вечер она чувствовала себя в ударе. В этот вечер она смотрела на мужчин, группами выходивших из заводских ворот на углу улицы, и чувствовала, что скоро вытащит главный приз. Чуть-чуть удачи, и парню захочется немного выпить перед тем, как лечь в кровать. И кто знает, вдруг он безумно влюбится в нее. Какой-нибудь мастер или даже директор… с ума будет сходить по ее волосам, глазам и увезет ее с собой в огромный особняк в шикарном пригороде; у нее будет горничная, дворецкий, и любовью она будет заниматься только тогда, когда захочет… и… не смеши меня!
Но все-таки… она чувствовала себя в ударе. Она все так же была уверена в удаче, когда пуля пробила ее верхнюю губу, разбила зуб, прорвала трахею и разворотила огромное выходное отверстие в затылке.
Пуля расплющилась о кирпичную стену здания, возле которого она упала, убитая наповал.
Пуля была от «Ремингтона-308».
VI
Гарри Уолач жил или чаще всего бывал в одной компании с проституткой по имени Бланш Леттиджер - той самой женщиной, которая была убита вечером
– Чем ты зарабатываешь на жизнь, Уолач?
– Биржа.
– И во что помещаешь капитал?
– спросил Мейер.
– Акции, недвижимость… Все в таком духе.
– Какая сегодня котировка у Эй-Ти-Ти?
– спросил Карелла.
– У меня нет этих акций.
– А какие есть?
– Так сразу и не вспомню.
– А маклер у тебя есть?
– Да.
– Его имя?
Он сейчас в Майами, отдыхает.
– Тебя не спрашивают, где он. Тебя спрашивают, как его зовут.
– Дейв.
– Дейв, а дальше?
– Дейв Миллас.
– Где он остановился в Майами?
– Не имею ни малейшего представления.
– Хорошо, Уолач, - сказал Мейер.
– Что ты знаешь об этой женщине - Бланш Леттиджер?
– Бланш… как?
– Хочешь нас поводить за нос? А, Уолач? Так, что ли?
– Нет, уверяю вас, это имя мне незнакомо.
– Неужели! Бланш, Леттиджер. Ты живешь вместе с ней на Кэлвер-авеню, в квартире шесть «б», снятой на имя Фрэнка Уолача, и живешь ты там уже полтора года. Теперь это имя тебе что-нибудь говорит?
– Не знаю, о чем это вы.
– Стив, может, это он ее пришил?
– Начинаю думать, что так.
– О чём вы говорите?
– спросил Уолач, которого все эти разговоры, по-видимому, оставляли равнодушным.
– Зачем ты пытаешься нас провести, Уолач? Думаешь, мы интересуемся таким дешевым сутенером, как ты?
– Не понимаю, о чем вы говорите, - с достоинством произнес Уолач.
– Нет? А как ты сам называешь свое ремесло?
– Не так, как вы.
– Как это мило, - сказал Мейер, - он не хочет пачкать свой хорошенький ротик сердечком такими словами, как «поганый сутенёр». Послушай, Уолач, ты нам надоел. Если хочешь, чтобы мы тебе это дело навесили, не беспокойся - нет ничего легче. Подумай лучше о своем здоровье. Все, что нам от тебя нужно, - это сведения об этой бабе.
– Какой?
– Ах ты сволочь! Той, которую вчера убили. Да ты человек или нет, дерьмо поганое?!
– Я не знаю никакой такой женщины, - упорно стоял на своем Уолач.
– И убийство вы мне не навесите. Знаем мы вас! Ищете фраера, да я не из таких!
– Мы не ищем фраера, - сказал Карелла, - но раз уж ты об этом заговорил, то в принципе это неплохая идея. Как ты думаешь, Мейер?
– Почему бы и нет?
– ответил Мейер.
– Почему бы и не он? Мы тебе так навесим, что потащишь как миленький. Где ты был вчера вечером, Уолач?
– Вчера вечером? В котором часу?
– спросил Уолач, не теряя спокойствия и попыхивая сигарой.
– Когда была убита эта женщина.
– В котором часу и какая женщина?
– Около половины шестого. Где ты был?
– Я обедал.
– Так поздно?
– Я поздно обедаю.
– Где?
– У «Ремблера».
– Где это?
– В городе.
– Где в городе? Послушай, Уолач, если тебе хочется, чтобы мы с тобой по-другому поговорили, то так оно и будет.
– Валяйте, доставайте дубинки, - сказал Уолач спокойно.