Фактор страха
Шрифт:
Глаза у Павлика округлились от ужаса. Сумма была невозможной, немыслимой, невероятной. Даже продав все свое имущество, он не соберет таких денег.
— Я не думал… я не знал, — бормотал перепуганный Павлик.
— Ты должен был найти и привезти в Москву Труфилова, — продолжал Георгий, — но не привез. Мало того, это сделал кто-то другой. А ведь Труфилов мог заставить Чиряева вернуть долг. Вся Москва гудела, все ждали, когда Чиряев заплатит. Очень уважаемые люди ждали. Если он не заплатит, другие тоже не станут платить. Тогда в городе снова начнется война. Страшная война, Павлик. И первой жертвой
— Мы его найдем, найдем, — бормотал Павлик, — обязательно найдем.
— Не найдете, — презрительно бросил Георгий. — Труфилов убит сегодня. В аэропорту. Чиряев работает лучше нас, хоть и в немецкой тюрьме сидит. Как ты сказал, контакты не удалось установить? А почему Жене Чиряеву удалось? Да ты вообще ничего сделать не можешь! Или не хочешь?
— Я узнаю, узнаю, обязательно узнаю, — бормотал Павлик, холодея от ужаса, — мы все узнаем. Я его достану…
— Поздно, — сказал, как отрезал, Георгий. — Теперь уже поздно, Павлик. Ничего сделать нельзя.
Чертежник задрожал от страха. Он понял, что подписал себе смертный приговор.
— Я не виноват, — бормотал он, — не виноват… Я сам не знаю… Хашимов не смог. Он не смог…
— Двенадцатого мая в Берлине состоится суд, Павлик, — напомнил Георгий, — послезавтра. Нужно показать Чиряеву, как нехорошо обманывать друзей. У него ведь остались в городе объекты, магазины, казино. Или я ошибаюсь?
— Нет, нет, не ошибаетесь, — Павлик облизнул губы. У него появился шанс. Возможно, удастся уйти отсюда живым.
— Он должен понять, как нехорошо поступил с нами, — продолжал между тем Георгий. — Надо его унизить. Все должны узнать, что он уехал за границу, не уплатив долги. Пусть он попсихует.
— Я знаю, — торопливо сказал Павлик, — знаю его женщину. Его знакомую. Его хорошую знакомую, — он говорил, от страха глотая слова.
— При чем тут его знакомая? — не понял Георгий.
— Вы же говорите, нужно его унизить, — облизнул губы Павлик. — Мы знаем, где она живет.
— Какая же ты сволочь, Павлик, — удивленно сказал Георгий, — я думал, ты мужчина, а ты, оказывается, мразь, дерьмо. — Он задумался. Восточному человеку неприятна была сама мысль о том, чтобы использовать в таком деле женщину. В подобных разборках запрещено трогать женщин и детей. Это негласное правило. Впрочем, у воров в законе обычно не бывает семьи…
— Нельзя это делать, — поморщился Георгий, — такое в городе не прощают. Если сегодня мы тронем женщину Чиряева, завтра его боевики начнут стрелять в наших женщин. Так что не лезь ко мне с такими гнусными предложениями. — Последние слова Георгий произнес как-то неуверенно, и Павлику это придало бодрости.
— У нее друг был, еще до Чиряева. Она его содержала. Все об этом знали. Потом появился Чиряев, и тот мужик отвалил. Ему объяснили, чтобы близко не появлялся. Но он может снова появиться. А мы сфотографируем. Никакого насилия. Пусть Истребитель посмотрит на эти картинки.
— Ну, и гад же ты, — покачал головой Георгий. — Подумай, что предлагаешь! Какую подлянку! — Он снова задумался. — Значит, до Истребителя у нее дружок был, говоришь?
— Был, — кивнул Павлик, напрягшись.
— А может, действительно стоит попробовать, — в раздумье проговорил Георгий, — это будет красивый ход. Пусть убедится, что
— Все будет в порядке. Я его из-под земли достану, — пообещал Павлик.
— Промахнешься, будешь платить три миллиона долларов, — твердо пообещал Георгий.
Чертежник испуганно уставился на него.
— Шутка, — без тени улыбки произнес Георгий. — Деньги нам не нужны. Их у тебя все равно нет. Вместо денег ты принесешь свою голову, Павлик. Сам отрежешь ее и пошлешь мне в качестве сувенира. Если сорвется…
— Не сорвется, — пробормотал Павлик.
Москва. 10 мая
Через полчаса Дронго уже был у генерала ФСБ Потапова.
— Вы срочно вызываете меня, словно я ваш агент или офицер, — недовольно заметил Дронго, входя в кабинет.
— Агентов мы сюда не вызываем, а офицерам я сам не звоню, — сказал Потапов, — поймите, только чрезвычайные обстоятельства вынудили меня вам позвонить.
— Что случилось?
— С вами хочет встретиться один человек. Меня попросили вас найти. Встреча состоится через час.
— Что за человек? — поинтересовался Дронго.
— Вы его узнаете, — уклонился от ответа Потапов.
— Если меня вызывает сам генерал ФСБ, это должен быть по меньшей мере маршал, — пошутил Дронго.
— Он и есть маршал, — пробормотал Потапов, — почти маршал. Вас к нему отвезут. Излишне говорить, что об этой встрече никто не должен знать. До свидания, Дронго.
— Никогда не видел живых маршалов, — пошутил на прощание Дронго.
Внизу его уже ждал автомобиль с затемненными стеклами. Двухэтажный особняк, где должна была состояться встреча, находился во дворе. Когда машина подкатила к подъезду, входная дверь открылась, стоявший на пороге молодой человек внимательно посмотрел на Дронго и спросил:
— У вас есть оружие?
— Я не люблю оружия, — ответил Дронго, — но вы можете меня обыскать.
— Не нужно, — донесся голос из глубины коридора. Там стоял мужчина лет шестидесяти.
— Добрый вечер, — кивнул он, не протягивая руки, — поднимитесь на второй этаж, первая дверь слева. Вам придется немного подождать.
Дронго поднялся на второй этаж и обратил внимание на камеру, установленную в коридоре. Ему показалось, что в конце коридора установлена еще одна. В комнате, куда он вошел, довольно просторной, стояли стол и несколько стульев. В углу был небольшой телевизор, пульт лежал на столе. Дронго огляделся, затем подошел к окну. Но окон, как таковых, здесь не было. Занавески прикрывали стены, создавая иллюзию окон. С наружной стороны дома окна находились совсем в другом месте. Если бы кто-нибудь рискнул использовать специальную технику подслушивания, ориентируясь на колебания оконного стекла, его постигло бы разочарование. За камуфляжными окнами находилась глухая стена.