Фактор внешности
Шрифт:
Когда вернулся к Пьеру, оказалось, они уже смотрят баскетбол.
— Ну, — подал голос хозяин, — я покажу тебе, что обещал.
Экскурсия оказалась интересной. Пьер стал демонстрировать свою коллекцию. У него оказалось неплохое собрание работ Альберто, в столовой висел Веблен, еще один Веблен находился в зале для игры в пинг-понг. Интересно, сколько Пьер выложил за его шедевры? С тех пор как он купил их, они, должно быть, еще больше поднялись в цене.
Мы прошли с ним на огромную кухню, оборудованную всеми возможными
— Вот черт! — воскликнул Данте, скользнув по мне недоверчивым беспокойным взглядом. — Не знал, что ты знаком с Чарли, Пьер.
— Да кто же его не знает? Он тот еще парень. А вы что, старые друзья? — спросил Пьер.
— О да, еще какие, — провозгласил Казанова.
— Привет, Данте, — кивнул я.
— Привет, Чарли.
— Чарли, ты знаешь Конни? Конни, это Чарли. Вообще-то он твой босс, запомни это.
— Привет. — Она немного вымученно улыбнулась.
Да, я не ошибся, она из нашего агентства. Когда я вернулся в офис, тут же отыскал ее портфолио и узнал, что девушке семнадцать. И тогда вспомнил, что видел ее в Милане.
— Хотите кофе, мальчики?
— Нет, спасибо, — ответил Пьер, — я показываю Чарли свои владения.
— Что, раньше здесь не был?
— Нет.
— И как тебе? Правда, крутая хата?
— Весьма. Я обещал Пьеру досмотреть его коллекцию.
— А ты знаешь, что Чарли — художник? — обратился Казанова к Пьеру.
— Чарли! Почему ты не сказал мне об этом? — удивился тот. — Из скромности, что ли? Напрасно! Со мной скромничать не надо, я жажду увидеть твои картины. Наверняка они гениальны!
— Вряд ли, — возразил я, — я просто рисовал, ничего гениального.
Конни посмотрела на меня как-то странно. Непонятно было, беспокоится она насчет Казановы или же пытается кокетничать со мной. В ней было нечто детское, слегка напоминающее Киттен в самом начале карьеры.
— Ты недавно виделся с Киттен? — спросил я у Данте. Но он не успел ответить.
— Пойдем, ты увидишь то, что еще не видел. — Пьер потащил меня с кухни. — Идем, я покажу тебе сауну. И потом расскажи-ка о своих рисунках…
Казанова удовлетворенно усмехнулся. А девушка небрежно бросила мне вслед:
— Пока.
Пьер показал мне сауну, битком набитую голыми и пьяными гостями. В горячем воздухе смешались запахи шампуня, ароматических масел, духов…
Когда мы вышли на террасу к бассейну, судя по всему, там только что произошла драка. Собралась толпа зевак, и сквозь их плотно сбитую стену я мельком разглядел человека с пистолетом в руке. Пьер кинулся расталкивать гостей, и я увидел, как кто-то бросился или упал в воду. Мне показалось, я встречал этого человека
— А ну отдавай камеру, мать твою! — завопил Кенни. — Ты, мудило!..
— Я ничего не делал, клянусь! — воскликнул толстяк. — Не бейте меня, пожалуйста!
— Дай сюда свою гребаную камеру, или я тебя утоплю в этой луже, чертова задница!
Папарацци попятился назад, стараясь защититься от Блума.
— Послушайте, я из «Хэмптоне мэгэзин», я приглашен на вечеринку специально, чтобы написать о ней в журнале!
— Ты что, не знаешь, кто я? — Лицо Блума стало красным от ярости, на шее набухли вены. — Я — Кенни Блум!
— Я не знаю!
Возможно, несчастный говорил правду и действительно понятия не имел, кто такой Кенни Блум, но это привело Блума в неистовство. Дело бы дошло до серьезной драки и кровопролития, если бы не вмешался Пьер. Он поднял руки вверх и встал между противниками.
— Все, все! Ссора окончена! Все закончено!
Если бы Шарль де Голль вовремя вышел с подобным жестом, то, возможно, Гитлер и повернул бы войска в другую сторону от границ Франции.
Кенни поостыл и опустил клюшку.
— О'кей. Друзья, прошу вас, расходитесь и продолжайте веселиться! Вечеринка продолжается! У нас впереди еще много интересного! Прошу вас, не отвлекайтесь на это недоразумение! Давайте выпьем, и включите погромче музыку!
Толпа начала рассасываться. Постепенно свидетели безобразной сцены занялись своими делами. Кенни все не мог успокоиться и помахивал клюшкой в сторону журналиста. Но уже не стоило опасаться, что он его ударит.
— Кенни, Кенни, Кенни… не кипятись! — Пьер дотронулся рукой до плеча Блума.
— Этот мерзавец меня фотографировал!
— Я не знал! Простите! Я не буду это никому показывать! Обещаю!
— Только попробуй! Я тебе так надеру задницу, что забудешь, как держать фотоаппарат!
— Кенни, Кенни, все в порядке… никто не будет ничего печатать… — Пьер продолжал успокаивать, словно ему пришлось иметь дело с разъяренной гориллой.
— Он что, не может найти себе другое занятие?
— Я ничего не делал! Только хотел сфотографировать несколько знаменитостей!
— Луис, отдай мне пленку, потом я разрешу тебе сделать несколько снимков.
Журналист протянул ему камеру, и Кенни, наконец, успокоился.
— Зачем ты поднял переполох? — тихо обратился Пьер к Блуму.
— Черт, Пьер! Ты же знаешь, я этого не люблю. Это слишком серьезно. Проклятый папарацци снимал меня голым с девками, когда одна из них щупала мой член!
— Он новенький, — возразил Пьер с улыбкой. — Ты должен его простить.
Кенни уже пришел в себя.