Факторизация человечности
Шрифт:
Она закрыла глаза.
И буквально через полсекунды вокруг неё сформировался мысленный образ конструкта, который для её внутреннего взора выглядел так же, как и в самом начале.
Она открыла глаза, и конструкт пропал; закрыла — и он явился снова. При этом перед каждым переключением была небольшая задержка — более чем достаточная, чтобы остаточное изображение успело померкнуть.
Значит, и вправду иллюзия. Она закрыла глаза, дождалась, пока перед внутренним взором появится конструкт, протянула руку, нажала кнопку «стоп», открыла глаза и увидела, как панели стремительно возвращаются к ней, а потом ощутила, как гиперкуб
Через минуту она видела с открытыми глазами в точности то же самое, что и с закрытыми: конструкт сформировался вновь. Она снова была в своём офисе, в университете — она нутром это чувствовала. И всё же, чтобы доподлинно в этом убедиться, она выдвинула кубическую дверь — она уже приноровилась делать это — и вышла наружу. От света сценических ламп заболели глаза.
Всё в порядке: она может вернуться назад в любой момент, как только пожелает. Теперь наступило время для экспериментов.
Она снова забралась в конструкт, закрыла за собой дверь, сделала глубокий вдох и нажала кнопку старта.
И гиперкуб опять свернулся вокруг неё.
19
На следующее утро Кайл вошёл в свою лабораторию и вывел Читу из спящего режима.
— Доброе утречко, доктор Могилл.
— Доброе, Чита. — Кайл открыл свою почту на другой консоли.
Чита помедлил, по-видимому, ожидая от Кайла похвалы за неформальное приветствие. Однако спустя пару секунд он снова заговорил:
— Меня вот что интересует, доктор Могилл. Если вы добьётесь успеха в создании квантового компьютера, то как это отразится на мне?
Кайл посмотрел в механические глаза.
— Ты о чём?
— Вы тогда закроете проект ПРИМАТ?
— Я не собираюсь тебя разбирать, если ты об этом спрашиваешь.
— Но я уже не буду так важен, не так ли?
Кайл подумал, как лучше ответить. Потом, слегка пожав плечами, сказал:
— Да.
— Это ошибка, — отозвался Чита бесстрастным тоном.
Кайл скользнул взглядом по его наклонной консоли. В течение какого-то мгновения он ожидал лязгающего звука блокируемой двери.
— Ошибка? — переспросил он.
— Вы упускаете следующий логический шаг в развитии квантовых вычислений, которым стали бы попытки создать синтетическое квантовое сознание.
— Ах, — сказал Кайл, — пресловутое СКС. — Но он тут же вспомнил термин и приподнял бровь: — Ты про Пенроуза и подобную чушь?
— Это не чушь, доктор Могилл. Я знаю, что прошло уже два десятка лет с тех пор, как идеи Пенроуза в этой области широко обсуждались, но я с ними ознакомился, и, по-моему, в них есть смысл.
В 1989 году Пенроуз, профессор математики из Оксфорда, издал книгу под названием «Новый разум короля». В ней он предположил, что человеческое сознание имеет квантовомеханическую природу. В те времена, однако, он не мог указать на конкретную часть мозга, которая могла бы функционировать на принципах квантовой механики. Кайл поступил в Университет Торонто вскоре после выхода книги; о ней тогда говорило множество людей, но идеи Пенроуза показались тогда Кайлу просто беспочвенными утверждениями.
Потом, пару лет спустя, доктор медицины по имени Стюарт Хамерофф прошёл по следам Пенроуза. Он обнаружил именно то, чего не хватало Пенроузу: часть анатомии мозга, которая, как казалось, работает на квантовомеханических
— Но Пенроуз ведь был чокнутый, — сказал Кайл. — Он вместе с тем, вторым, указал на это, как оно называется? Какую-то часть цитоскелета клеток как на вместилище сознания.
Чита изобразил кивок своими светодиодами.
— Точнее говоря, микротрубочки, — сказал он. — У каждой молекулы белка в микротрубочке есть слот, и единственный свободный электрон может входить в этот слот и выходить из него.
— Да, да, да, — пренебрежительно сказал Кайл. — А электрон, который может находиться в нескольких позициях — это классический пример из квантовой механики: он, возможно, там, или, возможно, тут, или где-то между, и пока ты не произведёшь измерение, волновой фронт не сколлапсирует. Но, Чита, от обнаружения неких недетерминированных электронов до объяснения природы сознания очень далеко.
— Вы недооцениваете вклад доктора Хамероффа в теорию. Он был анестезиологом и обнаружил, что воздействие газообразных анестетиков, таких как галотан или эфир, останавливает электроны в микротрубочках. Когда электроны замирают на своих местах, сознание прекращается; когда электроны снова становятся квантово недетерминированными, сознание появляется снова.
Кайл приподнял брови.
— В самом деле?
— Да. Нейронные сети в мозгу — связи между нейронами — всё это время, разумеется, остаются нетронутыми, однако сознание, похоже, от них не зависит. Создавая меня, вы в точности воспроизвели нейронные сети человеческого мозга, но я по-прежнему не прохожу тест Тьюринга. — Тот самый Алан Тьюринг, кумир Джоша Ханекера, предложил определительный тест для проверки того, обладает ли компьютер истинным искусственным интеллектом: если путём анализа ответов на любые вопросы, которые вам придёт в голову задать, вы не сможете определить, кто из отвечавших не является человеком, значит, это в самом деле ИИ; шутки Читы, его подходы к решению моральных дилемм и многое другое постоянно выдавали его синтетическую сущность. — Ergo, — продолжал голос из-за решётки динамика, — что-то ещё делает человека человеком помимо нейронных сетей.
— Нет, постой, — сказал Кайл. — Микротрубочки не могут иметь отношение к сознанию. Это ведь не какая-то уникальная особенность человеческого мозга. Они есть в клетках любого типа, не только в нервной ткани. И они есть в организмах всех форм жизни, не имеющих ничего подобного сознанию — в червях, насекомых, бактериях.
— Да, — ответил Чита, — многие отбрасывали идеи Пенроуза именно по этой причине. Но я думаю, что они были не правы. Сознание — это явно чрезвычайно сложный процесс, а эволюция никогда не создаёт ничего сложного в готовом виде. К примеру, маховые перья птиц: они не начали вдруг расти прямо из голой кожи. Нет, они эволюционировали из чешуек, края которых постепенно размочаливались, чтобы удерживать воздух для термоизоляции. Что-то подобное могло быть и с сознанием: прежде чем оно появилось в нынешнем виде, девяносто девять процентов всего необходимого уже должно было существовать — из чего следует, что его инфраструктура должна одновременно существовать повсеместно и быть полезной для чего-то ещё. В случае с микротрубочками они играли важную роль в поддержании формы клетки и в растаскивании хромосомных пар во время деления.