Факультет экспериментальной магии
Шрифт:
— В общежитии, — вздохнула Маруа.
— Очки — твой рабочий инструмент, и забывать их нельзя. Ты же без них решила прогуляться в Магконтроль! А если бы пришлось использовать магию?
Маруа кивнула: действительно, вышло бы неловко. Но никто из магов не трогает очки чаще необходимого, ведь всем известно, как легко теряется зрение теми, кто носит их постоянно…
— Чтобы потерять зрение из-за очков, тебе надо носить их круглосуточно на протяжении многих лет. Не знаю, откуда взялся этот миф. Возможно, раньше, когда в них использовался мутный кварц, люди быстро слепли, но сейчас к нашим
Варг и сам боялся носить очки, но потом заметил, что его зрение не пропадает так стремительно, как пугали. Потом же он, побывав в городах у Крепости и познакомившись с магами, кто использует очки почти сутки напролет, узнал, что слепли те по причинам совсем иным. Однако отчего-то ложный факт жил и цвел в юных и не очень умах.
— Хорошо. Но что делать со щитами?
Варг сделал несколько глотков из кружки.
— Эту область никто не изучал и не развивал. Есть боевые заклинания, а для защиты — артефакты, ты права. Но. Можно изучать заклинания щитов для артефатков и последовательно выбрасывать ненужные составляющие, как, например, знаки крепления к основе. Выходит обратная задача теории магии: нужно пересчитать заклинания и сделать их из несвободных свободными…
Варг не раз думал, почему так получилось, что заклинания, не привязанные к предметам, столь непопулярны и почему магическая наука пошла от сложного к простому. Для артефакторики нашлось объяснение: она создавалась как помощь слабым магам и немагам, которые просили как можно больше всего в одном артефакте, а потом стало проще создать артефакт, чем научить кучу людей заклинанию.
Маруа прищурилась:
— Ты занимался этой темой?
— Жить захочешь, не такое сделаешь, — усмехнулся Варг. — У меня есть схемы упрощений, но далеко не все посчитано. Я ограничился щитом пятого класса.
Но этот щит, отточенный до автоматизма, не раз спас Варгу жизнь. Были на его памяти и магические поединки, и злые козни завистников, и особенно — в последний год учебы в школе. Тогда щит он не снимал, благо резерв магии позволял поддерживать тонкую оболочку вокруг себя на постоянной основе.
— Хочешь посчитать эти щиты и попробовать использовать?
Маруа не колебалась и ответила согласием. Варг пугал своим умом, но этот страх переходил в восхищение, и теперь она не понимала, как могла ненавидеть его в начале семестра.
— Только об этом никому ни слова. Испытывать щиты будешь под моим присмотром. На всякий случай. Эксперименты с магией тебе запрещены еще пару лет как. А так, если что, будешь помощницей в моих исследованиях.
— Хорошо. Когда мне забрать у тебя схемы?
— Раз мы всё решили, пойдем обратно. В академии зайдем ко мне, отдам.
Маруа успела узнать за семестр, что преподававшие маги с третьей степенью и выше получали комнату в отдельном общежитии, оно было гораздо меньше студенческого и находилось за парком. Варг жил на третьем этаже, в самом конце коридора. Маруа хотела остаться за дверью, но мужчина жестом пригласил внутрь. Небольшая комната оказалась полупустой, стены просто покрашены одним тоном, пол — дешевые доски. В центре — старенький диван, стол и несколько стульев. В дальней стене и правой — двери, Варг ушел за первую, и Маруа успела разглядеть край кровати.
— Буду ждать твоих расчетов.
Маруа кивнула, попрощалась и ушла, скрутив тетрадь в трубочку. Этой ночью она собиралась выспаться, а потом заняться делами. Как ни крути, а щиты ей и в самом деле нужны. И не только из-за убийцы. На лестнице она чуть не столкнулась с кем-то, в последний момент успев остановиться.
В синем свете серьезное лицо проректора выглядело каменно-злым, но удивительнее было, что за ним следом поднималась Ариа, одетая в легкий плащ, который сжимала на груди. Посмотрев им вслед, ушла к себе.
Чтобы отвлечься, Маруа упала на кровать и открыла, держа над лицом, тетрадь. Пролистав несколько страниц, расстроилась: считать придется долго… Но вроде бы щиты четвертого и третьего класса она должна осилить. Положив тетрадь на грудь, Маруа смотрела в потолок, пока не уснула.
Ее опять звали. Звали встать и идти. Обещали прекрасный полет. Великолепный. Единственный в своем роде. Она поднялась, открыла дверь в коридор, и спустя миг ее уже трясли за плечи, вырывая из сна.
— Маруа! Да что ты, не проснулась, что ли? — Эрх пощелкал пальцами у нее перед глазами.
— Да… Не проснулась, — ответила она, делая шаг назад, в комнату. — И, возможно, не проснусь в следующий раз.
Она села на кровать.
— О чем ты? — Эрх сел рядом и обнял.
Какой же ледяной в сравнении с ним девушка себе показалась!
— Мне снится сон, в котором меня зовут спрыгнуть с крыши. Позавчера я проснулась в академии, меня разбудили пробравшиеся туда дети. Сейчас меня успел разбудить ты.
Эрх нахмурился и достал из кармана пиджака очки, а потом долго-долго смотрел на Маруа.
— Ментальное воздействие. Маруа, у тебя же был артефакт против него? Почему не носишь?
— Он сломался тогда, в баре…
— Я принесу тебе новый!
Она кивнула. Слишком страшно терять контроль над собой, подчиняться кому-то.
— Я надеялся убедиться, что с тобой все в порядке… Но с тобой так не бывает, не правда ли? — он нежно коснулся пальцами ее щеки, и Маруа потянулась за лаской. — Ни о ком еще так не волновался. Кому надо тебя убивать? Зачем? Это уже не похоже на шутки. К тому же я слышал скандал Тайларии у моего отца… С соревнованиями всё было тоже нечисто, знаешь? — завороженная приятным голосом, Маруа смогла только кивнуть и снова прижаться щекой к руке.
— Тебе что-нибудь известно? — шепотом спросила она.
— Очень мало, — повинился Эрх. — Но я знаю, что все упирается в академию. Ректор молчит, как будто ему рот зашили, даже отец от него ничего не может добиться, хотя предупредил о нашем с тобой возможном союзе.
Маруа про себя усмехнулась: союз-то возможный, а вот скрываемые убийства вполне реальны. Интриги, проклятые интриги и борьба не то за власть, не то за деньги — вообще неизвестно за что! — в которую она попала… Всё это давило страшно. Хотелось уже отвлечься и забыться, но девушка понимала: никак не получится, пока она в академии. Эхом ее мыслей прозвучали слова: