Факультет кругосветного путешествия
Шрифт:
— Нет, — тихо сказала Джессика. — Нельзя, Миш. Надо работать. Ты еще молодой,- и, неожиданно наклонившись вперед, поцеловала его в щеку. Потом резко отвернулась и вошла в вагон.
— Молодой, — белыми губами проговорил Миша, открыл наружную дверь площадки и сел, свесив ноги на ступеньки.
Паровоз снова засвистел, по-бабьи всхлипывая.
— Молодой,-
102
— Отстань, кретин,- и Волков замолчал. С Мишкой что-то случилось, а что не понять. Уже в Москве он вел себя странно: целыми днями где-то пропадал и появлялся в гостинице только поздно ночью.
Из его кармана однажды выпало восемь билетов кинематографа. Все разные, значит, он ходил один. Как он поспел обойти восемь кинематографов за три дня?
Он не хотел помогать устраивать Джессику. Хорошо, что она так просто устроилась: комната на кинофабрике и постоянная работа с первого слова. Эйзенштейн знал ее по фильмам. Молодчина Джесс, значит она настоящая звезда. Кто бы подумал?
С Мишкой что-то неладно. Надо его отвлечь.
— Мишка!..
Молчит.
— Мишка, ты все-таки болван, даром, что естественник. Приедем домой и в первое же воскресенье съездим в Любань. Я тебе покажу…
— Замолчи, я не интересуюсь твоей бессмысленной ложью.
— Ты чего?..
— А вот того. Ты мне надоел. Даже врешь и то бездарно
— Я тебе говорю,- задыхаясь от обиды начал Волков.
— А ты не говори. Незачем. Ты покажи. На этой самой дурацкой Любани мы слезем и посмотрим на твой пень. Наверное он вроде грибов, под которыми пьют чай.
— Глупости. Успокойся, Мишка. Надо сначала заехать домой.
— Ты отказываешься? — значит ты не только лжец, но и трус.
— Мы сойдем на станции Любань,- с трудом выговорил дрожавший от ярости Волков.
На станции Любань они не сошли. На этой станции скорый поезд из Москвы не останавливается. Так же, как скорый из Ленинграда не останавливается в Клину.
Они сошли на старом, знакомом Октябрьском вокзале.
Громко
— Ленинград,- вслух прочел надпись Волков.
— Ванька, я свинья, — вдруг сказал Миша. — Хуже того, я плохой товарищ. Ты меня извини.
— Это ничего,- ответил Волков.- Мы друзья, Мишка. Второго такого, как ты, у меня не будет. Я понимаю.
— И они крепко пожали руки.
Шел дождь.
103
Волков всю зиму писал книгу и всю весну бегал по ленинградским издательствам. Советовали нагрузить психологией и развернуть на шестнадцать печатных листов. Говорил про афганского эмира — не помогало. Пришлось поехать в Москву. Была, впрочем и другая причина поездки. Поехал летом.
Джессика уже успела загореть на съемке. Она была такой же смуглой и веселой, как на Тихом океане. Бойко и смешно говорила по-русски.
Накануне от Мишле пришла телеграмма: — родилась Джессика, букет найден.
Читали вслух и долго смеялись. Потом веселились по поводу литературных похождений Волкова, кино-подвигов Джесс и просто без всякого повода.
Наконец сели пить чай.
За чаем соседка принесла письмо. Оно было написано Мишиной рукой, по-английски и состояло из одной фразы.
Непередаваемыми в переводе оборотами Миша сообщал, что он не молодой и уже женился на Оле Романовой, комсомолке и журналистке.
— Поздравим его, Джесс?- спросил Волков, беря Джессику за руку.
— Дадим телеграмму,- ответила она.- Деньги есть, Ваня?
— Мне обещали аванс.
— Вот свинство, мне тоже обещали аванс, — и оба расхохотались.