Факультет по связям с опасностью
Шрифт:
На большой перемене в столовой за стол к Карине, Маше и Марго подсела Елена с полным подносом харчей и ровным, как всегда, голосом сообщила:
— Девушки, кажется, нас прощупывают по периметру.
Карина и Маша, разумеется, ничего не поняли, но ощущение неприятностей, исходившее от Елены, было слишком явным, чтобы его игнорировать, тем более, Марго заметно напряглась.
— В каком смысле, Ленусь? — осведомилась она.
— Сами смотрите, — сказала Елена. Карина почему-то мысленно продолжала называть ее полным именем, без всяких Лен и Ленок. Тем более, Ленусей. — Во-первых, прорыв
Студентки ошеломленно замерли. Давешняя страшная сказка, которую рассказывали ребята на лесной опушке, вдруг ожила, поднялась рядом с ними во весь рост. Елена с абсолютным спокойствием ела борщ — вот уж кто настолько невозмутим, что не отвернется от тарелки, даже если мертвый Мовсесян придет их резать…
— С ума сойти, — промолвила Марго, задумчиво ковыряя вилкой котлету. — А кто это делает? И зачем?
Елена неопределенно пожала плечами.
— Эльдар сказал, что пока не знает. И добавил, что нам бояться нечего.
Карина неприятно ухмыльнулась.
— Твой Эльдар в лесу шарился, — сообщила она, глядя Елене в переносицу. — За полчаса до прорыва. Мы с ребятами шашлыки жарили, так он нас увел оттуда. Что он там делал, хотела бы я узнать?
Губы Елены дрогнули в тонкой улыбке, которая могла означать примерно следующее: я прощу тебя за глупость. Карине снова стало не по себе.
— Помнишь, он вчера рассказывал о мирах, рядом с нашим? — спросила Елена и, дождавшись утвердительного кивка, продолжала: — Эльдар может ходить по таким мирам. И он очень сильно чувствует, когда пленка между ними начинает истончаться. Поэтому и ходил вчера в лес, проверял. И вам жизнь спас, а то лежали бы сейчас в животах у тхааморов.
Карина смущенно опустила глаза к еде. Вот, значит, как.
— Ты уверена? — спросила она, чувствуя себя полной дурой. Елена кивнула.
— Да. Я была вместе с ним.
— И чего ты с ним делала? — осведомилась Карина, пытаясь скрыть свое замешательство за довольно наглым вопросом. Елена ослепительно улыбнулась и с достоинством ответила:
— Я его фамилиар. На последней паре узнаешь, что это.
— Слушайте, девки, — сказала Марго, которая тем временем разобралась с котлетой и приступила к штруделю, щедро политому клубничным сиропом. — У вас алгебра как прошла?
— Да вроде нормально, — пожала плечами Маша. — Рассказывал что-то про интегралы, кажется. Я ничего не поняла.
Елена усмехнулась.
— Раньше говорили, что дурак, а теперь говорят, что гуманитарий, — сказала она, и Маша сразу же надулась, как мышь на крупу. — Странный какой-то этот Черников. Странно смотрит.
Карина закивала, подтверждая правоту соседки. Теперь она сформулировала, что именно не нравится ей в Черникове: слишком пристальный, пронизывающий взгляд — инспектор министерства образования словно пытался проникнуть в своего визави, но не для того, чтобы прочитать мысли. Карине казалось, что он замышляет что-то очень плохое.
— Попали
— Погоди тоску нагонять, — отмахнулась Марго. — Может, он просто близорукий. Или косой, или кривой.
Карина хотела было поинтересоваться, почему маги, раз такие всесильные, не могут сделать себе легкий апгрейд, то же зрение, например, поправить, но в это время где-то в учебном корпусе прозвенел первый предупредительный звонок с большой перемены, и студенты стали собираться.
— Как в театре, — заметила Маша, подхватывая свою сумку, доверху набитую какими-то пестрыми пакетиками со съестным: она была большая охотница втихаря похомячить что-нибудь вкусное на паре.
Лекция по истории не успела начаться, как случился бунт — стихийный, громкий и нервный. Сергей, долговязый огненно-рыжий паренек, поднялся со своего места и демонстративно принялся собирать разложенные на парте вещи: ручки, какие-то обгрызенные карандаши, блокнот, тетрадь с гоночной машиной. Людмила — а вот ее Карине хотелось называть уже без отчества — удивленно повернулась от доски, на которой уже всплывала яркая презентация введения в курс лекций и удивленно спросила:
— Ты куда?
— Мне эта ваша история на*уй не нужна, — сообщил Сергей, аккуратно укладывая вещи в пакет. Людмила смотрела на него с испуганным удивлением, словно не понимала, как так можно: просто взять и уйти с лекций. — И русский не нужен. Притащили хрен знает куда… Я в военное училище хотел поступать, а не этой ересью заниматься, — ноздри парня раздувались свирепо и нервно, и Карине почему-то показалось, что он готов расплакаться. — Хотите — пишите докладную. Все, пока.
Он вышел из-за парты, в два широких шага преодолел расстояние до выхода и покинул аудиторию, хлопнув дверью так, что матовое стекло в ней жалобно задрожало. Проводив его каким-то странным взглядом, Людмила села за стол и, выключив презентацию, глухо спросила:
— Кто-то еще хочет уйти?
Первокурсники молчали, стараясь не смотреть ей в лицо, побледневшее и опустошенное.
— Я никого здесь не держу, — продолжала она, и ее голос звучал сдавленно, словно она едва сдерживала слезы. — Не хотите — как хотите. Вы взрослые люди, и заставлять вас что-то делать — уже бессмысленно. И привозить сюда в кандалах, наверно, тоже.
Тишина в аудитории сгустилось настолько, что Карина подумала, что может услышать биение сердец своих соседей. Никто не шевелился, и Карина, исподлобья посмотрев на Людмилу, вдруг поняла, что преподавательница сейчас расплачется.
Жалость, пронзившая ее, была настолько острой, что Карина неторопливо поднялась со своего места и стала сгребать вещи. Вспомнилось, как Людмила старательно готовилась к этому уроку, сидя с Иваном в библиотеке, как она тащила обожженную первокурсницу в общагу — поймав изумленные взгляды соседей, Карина громко сказала:
— Раз пошла такая свадьба, я поближе пересяду. На Серегино место, чтоб лучше видеть. Тоже, фортели тут будет устраивать… Здоровый лоб, а туда же… Не знаю, как вы, мои товарищи по несчастью, — обернулась она к группе, — а я сюда приехала на халяву здоровья и знаний набираться. И история меня вполне устраивает.