Фальдийская восьмерка
Шрифт:
Брак задумчиво кивнул, продолжая орудовать веником. Про тейнур он слышал, но совсем краем уха – Часовщик в баллонниках не разбирался, да и сам парень больше интересовался гравицепами. А водород, судя по всему, и был тем самым воспетым в жутковатых историях газом с отвратительно взрывоопасным характером. Идея со строительством воздушного транспорта ему понравилась, да и Тордену впервые за все время изменила его привычная немногословность.
– Я буду очень осторожен. Не за два дня, но за неделю точно разберусь.
– Я же сказал, забудь, – ответил Торден, –
– Почему? Здесь есть вода, укрытие и эйр. А с едой можно что-нибудь придумать.
– На цепе два человека, – мужчина повернулся к карте и принялся натягивать бечевку, – Это на два человека больше, чем должно здесь находиться.
– Эээ… – замялся Брак, – Я здесь случайно.
– Я тоже. Это ублюдочное корыто просто притягивает случайности, не находишь? Кто будет следующим, случайно заявившимся сюда?
Слово “случайно” он произнес зло, будто выплюнул.
После уборки мостика, Торден послал Брака на нижнюю палубу за припасами, а сам обложился журналами, как арм чешуей, и принялся что-то высчитывать на карте. Калеке он явно не доверял ни на йоту, забрав на свой стол все, что хотя бы отдаленно напоминало оружие. Люк он придавил сверху чем-то тяжелым, велев при возвращении стучать особым стуком. А при возвращении не в одиночестве, другим стуком. Но тоже особым.
– Вздумаешь сбежать…
– Зачем мне сбегать? Но я понял, вы сломаете мне палец.
Брак вообще заметил, что его невольный напарник с восхитительной непринужденностью лавирует между состояниями "злобный параноик" и "угрюмое равнодушие". Громила мог преспокойно копаться в бумагах, не обращая внимания на сбрасываемые с мостика трупы и разговаривая в полный голос. Но при этом он в любой момент мог заставить калеку заткнуться и не двигаться, в то время как сам срывался к окну и осторожно выглядывал наружу. Это можно было бы списать на переутомление или проблемы с башкой, но сам Торден явно не видел в своем поведении ничего странного.
С припасами не задалось. За прошедшие дни гразги основательно подожрали содержимое нижней палубы. Даже трупов не осталось, не считая каких-то ошметков одежды. Пол и стены пестрели дырами, вода и масло из прогрызенных труб скопились вдоль стен опустевших коридоров и уже успели зацвести какой-то зеленоватой дрянью. Зато почти не ощущалось запаха мертвечины, которым верхняя палуба успела основательно провонять. Пахнуть было просто нечему.
На выпотрошенной кухне парень смог найти лишь нетронутую стеклянную банку, доверху наполненную сморщенными сушеными яблоками, подвешенную к потолку связку чеснока и чудом уцелевший на верхней полке мешок с мелкой, пыльной крупой. Все остальное, включая мебель и посуду, растворилось в бездонных желудках слизняков. Если у них вообще были желудки.
По наводке Тордена, Брак заодно отыскал корабельный арсенал. В свое прошлое исследование трюма он спешил, к тому же кишащие гразгами коридоры отнюдь не способствовали вдумчивым исследованиям, поэтому неприметную дверь рядом с заваленным проходом к левой гондоле он проглядел. Смотреть
Торден встретил находки нерадостно. Взвесил на руке мешок с крупой, зажевал разом три яблока и хмуро произнес с набитым ртом:
– Здесь на неделю, не больше. Тайник за морозильником?
– Тайника больше нет. И морозильника, – ответил Брак, – Там все дырявое насквозь, как скраппером жахнули. Задержись гразги еще на пару дней, весь цеп сложился бы. Раму не успели прогрызть до конца.
Торден выругался и зевнул, не раскрывая рта.
– Лишний повод убираться отсюда. Я спать, третий день на ногах. Бумаги не трогать, к карте не прикасаться, к моей двери не подходить. Попытаешься совершить глупость, почую.
– А что будет считаться глупостью? Я думал подняться на крышу, развернуть конденсаторы, если они там есть. У нас эйра полторы канистры, бак на первой палубе пустой.
– Звучит как глупость. Здесь лес, какие конденсаторы? На крыше установлена легкая картечница, попробуй ее запустить. Но лучше спи, пока можешь. Я ушел.
Торден, прихватив с собой оружие, ушел в дальнюю каюту, где, судя по звукам, заблокировал дверь чем-то тяжелым и незамедлительно захрапел.
Брак некоторое время сверлил взглядом дверь каюты, непроизвольно теребя крепившую шину на пальце бечевку. Как относиться к Тордену он так и не решил, но мысли в голову лезли нехорошие. Самой притягательной была идея, включавшая в себя охапку дров, намертво сведенную дверь и большой пожар, в котором и сгинет излишне досконально следующий собственным обещаниям громила.
Понятно, что большей глупости придумать в сложившейся ситуации было невозможно. Кем бы ни был невольный спутник, подобная ситуация для него явно не вновинку. Во всяком случае, он совершенно точно знал что делает и не разводил лишних сантиментов.
Брак пока затруднялся определить, кем являлся на цепе мужчина. Явно не офицером, хотя и занимал каюту на верхней палубе. Охранник? Пассажир? Об устройстве цепов он явно знал многое, что стало очевидно, когда громила дал наводку на заначку корабельного повара.
– Все коки воруют, – сказал он тогда спускающемуся в люк парню, – Прячут за печью или морозилкой, потом продают излишки на стоянках. Да и сами поесть любят.
И, что характерно, оказался прав. Жаль только, что гразги тоже любили поесть.
На крыше, куда Брак вскарабкался по лестнице рядом со сломанным гельвентом, было тихо. Продолговатую площадку, огороженную обугленными перилами, по щиколотку усыпали иголки вперемешку с золой. Несмотря на солидные размеры "Вдовушки", окружавшие ее плакальщицы были куда выше, так что разглядеть толком ничего не удалось. Сплошные хвойные лапы вокруг, местами обожженные и покрытые потеками смолы. Пахло лесом.