Фальдийская восьмерка
Шрифт:
– А затем… А затем он ему такой…. Аааа, шаргова матерь и все ее дети… Сейчас, сейчас, вспомню.
Шумная компания цеповодов уже наотмечала удачный рейс до той степени, когда любая сказанная глупость звучит гениально не только для ее автора, но и для всех остальных. Тот хрупкий, дивный момент единения душ, когда рождаются меняющие мир идеи, собственный голос кажется возмутительно тихим,
Однако сегодня окружающие наоборот, подтягивались поближе. Зима стремительно подступала к северной части архипелага, а с далекого Гардаша возвращались летающие корабли, принося на своих крыльях свежие новости, сплетни и истории. И никто не любил почесать языками больше, чем покорители небес в свой первый день на суше.
– Я ОБЕЩАЛ СЛОМАТЬ ТЕБЕ РУКУ! – чувственно проорал детина с боцманскими нашивками, – ХРРРЯСЬ!
Команда поддержала его криками, грохотом кружек и требованиями продолжать.
Канторец глянул на них исподлобья, ковырнул в ухе и вернулся к прерванному занятию – он в сотый раз правил кромку ножа, и все никак не мог добиться результата. Однако, продолжить спокойно ему не дали.
– И тут он поднимается! – орал боцман, – Полбашки нет, пальцы тянутся к харе…
На моменте с поднявшимся мертвецом канторец посмотрел на выпивох с явным любопытством. А когда дело дошло до огненной стены – отложил нож и слушал уже внимательно, не скрывая своего интереса.
– Итлийское трехсолодовое!
– Трехсолодовое! – взметались в воздух кружки.
– Потом он одной рукой хватает дырокол и пыряет тварь в пузо, прямо сквозь огонь!
– Я бы его нанял!
– Жгииии шарков!
Концовку истории, уже после того, как тяжело, но не смертельно раненый герой победил всех врагов, нашел свою любимую шляпу, а затем хрипло и сурово прошептал: “Не сегодня, подруга”, горжевод откровенно скомкал. То ли не знал подробностей, то ли не помнил, но никакого значения это не имело. Рассказывал он с таким пылом и страстью, что заключительных слов с нетерпением ждал весь немаленький контингент “Попутного Ветра”. И уж тут боцман не подкачал. Он собрался с мыслями, прокашлялся и громогласно
– Его звали Торден Дертаго, и он был самым злобным и везучим сукиным сыном во всем Северном Гардаше! Он чувствовал взгляд Смерти, но вертел ее на…
Зал взорвался криками.
Канторец, совершенно неожиданно для себя, заорал вместе со всеми. А когда шум поутих и слово за столом взял молодой матрос со своей старой, как мир, байкой про фальдийца, летрийца и нойта на необитаемом острове, он машинально поправил рукой отсутствующую на голове шляпу, скривился и вполголоса выругался:
– Ах ты хромой ублюдок…
Но на лицо его уже наползала незваная улыбка, а давно потухшие темные глаза оживали.
Торден рассмеялся, широким жестом смахнул со стола бесполезные ножи и кликнул разносчика с кувшином канторского.
P.S.
А что в этом такого? Нормальная история, жизненная.
Хорошо, хорошо, с цепом был перебор. Но сработало же.
Люди там не другие.
Нет, такие же. Гов…
Ладно, не буду. Но запишите, что я протестую. Здесь есть вода, или еще что? Это белое вокруг, знаете ли, сушит. Оценили намек, да?
Белое сушит, а красное пьянит.
И что с ним?
В первый раз. Конечно, такое запоминается. И нет, не снится. Не стыдно. Будь я нерасторопнее, лежал бы там с перерезанным горлом. Он не просто так в друзья ко мне набивался. Да, мне плевать. Тогда это просто случилось, а сейчас я найду еще сотню оправданий на любой вкус. Хотите? Дайте записать, чтобы не повторяться.
Когда тебе доступен весь мир, так и тянет осесть в какой-нибудь дыре. Знакомо?
Не огрызаюсь. Любопытствую.
Я тоже просто жил и делал то, что выходило у меня лучше всего. Не моя вина в том, что лучше всего у меня получалось именно это.
Архивы Рогаша, запись 3.06.18.8611.