Fallout Equestria: Обыденная нежизнь

Nyerguds

– Ага. Впечатляет, правда? Целый город в руины превратился. Могу только представлять, каким он был до войны.

Лемон нервно сглотнул. Ему представлять было не нужно – он и так знал его слишком хорошо. Там родилась Блоссом Три. Едва он закроет глаза, перед ними тут же вырастали могучие здания, устремлявшиеся прямо в небо. Сейчас же там едва ли какое здание стояло прямо. Целые небоскрёбы обрушились, упав на улицы и прилегавшие кварталы. Немногие уцелевшие высотные здания стояли, опираясь друг на друга, из-за чего город напоминал кучу из костяшек домино с несколькими

упрямыми, отказавшимися падать. Центр города загадочно и пугающе светился зелёным светом.

Лемон никогда не видел городов, ставших мишенью мегазаклинания. Он всегда представлял другие города похожими на Кантерлот – хоть и обветшалыми, но с большинством целых зданий. Конечно же, центр Кантерлота образовывали здания Министерств, защищённые от обветшания магией, а всё остальное подверглось воздействию лишь розового облака. И хоть взрывная декомпрессия от пропадания щита Принцесс и нанесла свой весьма значительный урон, а облако ускорило процесс обветшания и разрушения, это всё равно не шло ни в какое сравнение с тем бетонным хаосом на месте города, поражённого мегазаклинанием.

Лемон невольно содрогнулся:

– Идём уже в твоё стойло.

* * *

Проложить маршрут через визуально огромное открытое пространство перед стойлом на самом деле оказалось сложновато. Чётко обозначенная дорога к Стойлу пролегала в направлении от Винниаполиса. Лемону же с Мисти совсем не хотелось делать крюк и хоть на сколько-нибудь приближаться к мёртвому городу, и потому они пошли прямо по гравию, который когда-то разгребли бульдозеры для подхода к твёрдой скальной породе. Маршрут, предложенный пипбаком Мисти, вёл ближе к скалистой стене, от которой продолжался к двери Стойла.

Они пересекли бывшую площадку добычи. Металлические бытовки здесь были группами отодвинуты в стороны и теперь ржавели, полузарытые в гравий. Свернув за очередную будку, пара наконец увидела дверь.

– Стой! Кто идёт? – гаркнул на них охранник, на нём была боевая упряжь с тяжёлой винтовкой.

Лицо Мисти буквально засветилось от радости:

– Винтер Гейл ^[3], это ты? – она побежала к белому земнопони. – Это я – Мисти!

Винтер Гейл был поражён:

– Ты вернулась! Это и правда ты! А мы думали, ты уже… – прервался он, заметив движение позади неё. – Осторожно, сзади!

Мисти и Лемон обернулись, но не увидели ничего. Вдруг они поняли, о чём кричал земнопони, но было уже поздно.

Выстрел. Пуля вошла Лемону в грудь, пробив броню и проходя через оба лёгких. Из-за того, что он в тот момент повернулся, пуля вышла из его правого бока, почти у бедра. Сумку и часть костюма там просто сорвало от мощного удара изнутри. Лемон в шоке обернулся взглянуть на Мисти и завалился на левый бок. От падения сумка перевалилась через его спину, а костюм частично раскрылся, обнажив жуткую рану, едва не угодившую на кьютимарку.

– Лемон! – вскрикнула Мисти. Она повернулась к Винтер Гейлу, сорвала телекинезом

с его брони винтовку и с невероятной силой ударила её об дверь, после чего поспешила на помощь к сражённому гулю.

Лемон лёжа наблюдал за разворачивавшейся перед ним уже в замедленном темпе картиной. Набор мыслей витал в его голове, но боль почему-то мешала сосредоточиться на какой-то одной. "Она и правда погнула его винтовку об дверь одним телекинезом?" – это первая. За ней промелькнули: "Ого, да меня же подстрелили" и "Этот парень, видать, до смерти меня испугался". Наконец, их поток остановился на простой "Больно-то как!"

Лемон пытался что-то сказать, но из его горла выходил лишь бесполезный бурлящий звук. "Точно – оба лёгких пробило", – подумал гуль. Он увидел, как Мисти левитирует лечебное зелье из сумки и подносит его ко рту раненого.

– Да глотай же ты! – кричала она Лемону. А тот подумал, что без пульса и дыхания она, возможно, и не знает, жив ли он ещё.

Лемон моргнул. "Глотать?" – думал он. – "Нет, слишком медленно".

Подавляя рефлекс кашля, Лемон пропустил зелье прямо в лёгкие, чтобы устранить повреждения, наиболее мешавшие ему сейчас. Когда в склянке осталась половина содержимого, он отстранился от неё и, подержав жидкость в лёгких с полминуты, наконец позволил организму выкашлять её излишки.

– Лемон? – Мисти явно не знала, как реагировать на выходившее обратно зелье.

– Кгхэх, – голос Лемона был даже более хриплым, чем обычно. – Лёгкие уже в норме. Теперь дай-ка мне остальное.

Мисти кивнула и подвела телекинезом бутылочку снова к его рту, чтобы он смог допить оставшееся зелье.

Наконец гуль опустил голову на прохладный гравий и протяжно выдохнул.

Позади Мисти осторожно подступал Винтер Гейл, видимо, понимая, что сделал что-то не то. Лемон улыбнулся ему:

– Парень… – медленно говорил он. – Ты бы знал, какими хорошими друзьями мы станем.

Мисти опомнилась и, повернувшись, крикнула белошкурому:

– Да беги уже за помощью, чтоб тебя!

* * *

– Хотел бы я вам сказать, что он в порядке, – говорил доктор. – Но все мои приборы утверждают, что он – давно охладевший труп.

Лёжа на койке в медотсеке стойла, Лемон широко заулыбался.

– Сломаны, наверное, – сказал он, слезая с койки, – потому как я чувствую себя вполне хорошо.

Когда его внесли внутрь, ему ввели ещё одно лечебное зелье, которого оказалось уже вполне достаточно. Однако местный врач всё же настоял на медосмотре. Стоит ли говорить, что его результаты вышли весьма неопределёнными.