Фальшивая нота

Воробей Вера и Марина

«Ничего, – мысленно успокаивала себя Лелик, – все образуется. Она ведь уже взрослая… Я объясню, и она все поймет. И потом, что я такого, в конце концов, сделала? В чем моя вина? В том, что первый раз в жизни я позволила себе расслабиться и подумать о себе?»

Отношения с дочерью составляли предмет особой гордости Елены Юрьевны. Всем и всегда она говорила, что они с Черепашкой как две близкие подруги. И до вчерашнего вечера это так и было. Теперь же Лелика терзали сомнения: а вдруг она упустила что-то очень важное? Вдруг она обманывала себя, закрывая глаза на правду? А может, просто не заметила тот момент, когда Люся стала относиться к ней как к своей собственности? Елена Юрьевна вспоминала, каким голосом дочь разговаривала с ней вчера по телефону,

какими глазами смотрела она на нее сегодня, и чувствовала, как в душу закрадывается страх. «А ведь я ее боюсь! – с горечью подумала женщина. – А чего боюсь? Разочароваться в ней? Потерять ее? Боюсь, что Люся меня не поймет? Что мы станем чужими?» Ответ явился сам собой, явился с убийственной ясностью: «Я боюсь убедиться в том, что воспитала эгоистку». Но, подумав так, тотчас принялась убеждать себя в обратном: «Нет! Уж если моя деликатная, добрая, умная и терпимая Черепашка эгоистка, то тогда я вообще ничего в жизни не понимаю!.. Просто я сама виновата. Всю жизнь оберегала ее и сама внушила ей мысль, что у нас прекрасная семья и нам никто больше не нужен. Нет, таких слов я, конечно, не произносила, но всем своим поведением именно это и пыталась доказать».

С отцом Черепашки Елена Юрьевна рассталась, когда та была совсем маленькой. На разводе настояла она сама. Не без причины, конечно. Но очень часто ее терзали сомнения: а может, нужно было закрыть на все глаза и попытаться сохранить семью? Ради Черепашки. Ведь сколько вокруг женщин живут со своими мужьями без любви, и ничего – не умирают! Зато у детей есть отцы. Но, видно, Лелик не относилась к числу женщин, способных пойти на такой компромисс. А чувство вины перед дочерью осталось. И не только осталось, а с каждым годом усиливалось, превратившись со временем в самый настоящий комплекс вины. Елену Юрьевну удивляло то, что Черепашка ни разу не спросила ее об отце, а на то, чтобы поднять эту тему самой, Лелик как-то не решалась. Можно сказать, что на своей личной жизни Люсина мама давно и сознательно поставила крест, хотя в глубине души ей, как и всякой нормальной женщине, хотелось, чтобы рядом был любящий, благородный и умный человек, который бы заботился о ней и о Люсе. Часто Лелик представляла себе, что судьба ей такого человека подарила, но дальше скромных фантазий дело не шло. Иногда, правда, в шутку Черепашка говорила ей: «Что ж ты все дома сидишь? Так ты никогда замуж не выйдешь!» Нет, Елена Юрьевна, конечно, не думала сейчас ни о каком замужестве. Михаил ей нравился, очень нравился… С ним было интересно, весело, легко. Втайне Лелик мечтала, что уж если суждено ей когда-нибудь связать свою жизнь с мужчиной, то пусть это будет Михаил… Только вовсе не о нем думала сейчас женщина. Все ее мысли были заняты дочерью. Почему Люся так дико отнеслась к известию, что у мамы, возможно, кто-то появился?

А Люся и сама не знала ответа на этот вопрос.

– Вот… это тебе. – Женя протянул Люсе пакет, в котором лежал довольно увесистый сверток, и, встретив ее удивленный взгляд, пояснил: – Яблочный пирог. Мама просила передать. Ты же любишь…

– Спасибо. – Люся приняла пакет из его рук.

– Может, в кафешку зайдем? – неуверенно предложил Женя. – Или хочешь прогуляться?

– Мне все равно, – пожала плечами Черепашка.

Она чувствовала, как тяжело сейчас Жене. Впрочем, ей тоже было не легче. Они вообще очень чутко улавливали состояние друг друга и часто даже мысли друг друга угадывали. Вот и сейчас Люся знала, о чем Женя хочет с ней поговорить, но это ее нисколько не радовало.

– Ладно, пойдем, кофе выпьем, – сказала она.

Женя коротко кивнул, и они двинулись к подземному переходу.

В стеклянном неуютном, с пластиковыми столами и стульями кафе было многолюдно и шумно. Какое-то время Жене и Люсе пришлось провести в ожидании, пока освободится какой-нибудь столик.

Женя Кочевник не любил да и не умел ходить вокруг да около. Этим они с Люсей тоже были похожи. Вот и теперь, едва усевшись, он посмотрел Люсе

прямо в глаза и сказал:

– Случилось так, что я теперь снова с Машей.

– Поздравляю, – в тон ему отозвалась Люся.

Она всегда ценила в нем прямоту, более того, сейчас именно что-нибудь в таком роде Люся и ожидала услышать. Но, услышав, почувствовала, как сердце оборвалось и полетело куда-то вниз. Слишком уж резко прозвучали его слова. Она смотрела на Женю и молчала.

– Я знаю, что ты ценишь во мне не только… музыканта, – снова заговорил Женя. – И ты знаешь, что тоже дорога мне…

– Как ведущая программы «Уроки рока»? – вырвалось у нее.

– Перестань, – попросил Женя. – Ты же помнишь, что я не хотел сниматься…

Конечно, Люся помнила, как уговаривала Женю записать песню, снять клип и участвовать в съемках программы.

– Это я так, извини, – попыталась улыбнуться Черепашка. – Просто к слову пришлось.

– Не думай только, что все это время я тебя обманывал. – Женя заметно волновался и с трудом подбирал слова. – Если я кого-то и обманывал, то только себя, понимаешь?

Сердце ее сжалось, и девушка слабо махнула рукой:

– Да понимаю я все, можешь не объяснять. Ты честно пытался забыть Машу, в какой-то момент почувствовал, что у тебя это получилось, и все, что с ней связано, в прошлом, и что она тебя больше не волнует. Ты искренне думал, что разлюбил ее, иначе не стал бы морочить мне голову. И ты почувствовал, вернее, тебе так казалось, что я нужна тебе не только как близкий по духу человек. Всем вокруг казалось, что у нас с тобой любовь. Тебе тоже так казалось до вчерашнего дня, правда?

– Ты произносишь сейчас именно те слова, которые я…

– Которые ты приготовил для объяснения со мной?

– Да.

– Вот и отлично. Видишь, какая я умная? – Она почувствовала, как вдруг перехватило горло. – Купи мне, пожалуйста, сок, – попросила Люся.

Она не хотела, чтобы Женя видел, как она плачет.

– Извини. – Он поспешно поднялся.

Пока Женя покупал у стойки кофе и сок, Люсе удалось немного успокоиться. Специальной салфеткой, которую Черепашка всегда носила с собой, она принялась сосредоточенно протирать стекла очков. Это простое действие всегда помогало девушке привести свои чувства в порядок.

– И что же теперь? – уже совершенно спокойным голосом заговорила Люся, когда Женя, расставив на столе кофе и сок, занял свое место напротив нее. – Маша снова будет петь в «Кругах на воде»?

– Да, – ответил Женя, уставившись в стол. – Она попросила меня об этом.

– А как же «Грачи прилетели»?

– Маша рассталась с Игорем и ушла из «Грачей», – ответил Женя, не поднимая глаз.

– Понятно, – задумчиво протянула Люся. – А ты рассказал ей, что твоим творчеством заинтересовался Афанасий Червинский?

– Да, – сказал Женя и только теперь поднял на Люсю свои большие серые глаза. В них читалось смятение.

– А Маша не просила дать ей его телефон?

– Не просила. – Женя удивленно пожал плечами.

– Но она хотя бы уговорила тебя сотрудничать с Червинским и принять его предложение? – продолжала допытываться Люся. Сейчас в ней говорило не простое любопытство. Она слишком хорошо понимала, чем на самом деле вызвано внезапное возвращение Маши.

– Да, я пообещал Маше записать вместе с ней один альбом. Естественно, на это нам потребуются деньги… Но если ты думаешь, что Маша вернулась только из-за того, что я теперь…

– Да ничего я не думаю, – резко перебила Черепашка. – И не собираюсь я ни в чем тебя убеждать, потому что каждое мое слово будет воспринято тобой в штыки. Ты ведь думаешь, что я ревную к Маше!

– А разве не ревнуешь? – с какой-то даже обидой в голосе спросил Женя.

– Ревную, конечно, – не стала отпираться Черепашка. Так уж между ними повелось: говорить другу только правду. – Но в данном случае моя ревность ни при чем. Маша… Она… Короче, Женька, будь с ней начеку! И учти: больше я тебя спасать не приеду, даже если ты заберешься на крышу небоскреба! – попыталась пошутить Люся.