Фальшивка для тёмного мага

Черная Мстислава

Прикасаться к экспонатам в музеях нельзя — я давлю в себе порыв вскочить.

Чужое место, чужая атмосфера. Безотносительно всех перипетий судьбы, я бы предпочла оказаться в лачуге…

О чём я думаю?!

Вот теперь я вскакиваю, чтобы обессиленно рухнуть обратно на кровать и ощутить под рукой мягкость простыней. Я ведь не к родителям хотела вернуться, я испугалась видимого богатства и вместо того, чтобы радоваться комфорту, пожелала спрятаться в привычную нору бедности.

Чем я лучше мамы, которая убрала новый сервиз далеко в шкаф и продолжала пользоваться чашками с трещинками

и сколами?

Что я вообще делала со своей жизнью? Почему, стремясь наверх, работая и открывая для себя новые возможности, я одновременно продолжала разрушать своё будущее, себя? Почему, имея все возможности, я палец о палец не ударила, чтобы улучшить качество своей жизни? Мне кажется, я не справлюсь… Даже сейчас я вроде бы пытаюсь найти выход из западни, борюсь, но одновременно я погружаюсь в отчаяние. Сдаться легко, починить себя… невозможно?

Мне себя так жалко становится…

Может быть, это стресс слезами вытекает? Хочется думать, что я сильная, а минуты слабости бывают у всех, что завтра будет новый день, взойдёт солнце, разгонит мрак и отчаяние, и с новыми силами я встану.

А сегодня можно дать эмоциям волю, и всхлипываю. Подушка становится мокрой.

Я реву, как не ревела с начальной школы, когда потерялась в “Детском мире”, также по-детски, также безутешно, но мне становится по-настоящему легче, и уверенность постепенно возвращается.

Я чувствую осторожное прикосновение к плечу.

От неожиданности я вздрагиваю, испуганно оборачиваюсь.

Рядом со мной на кровати Ариэль.

Парень выглядит обескураженным. Даже ошеломлённо-испуганным, будто ни разу не видел плачущих девушек, а слёзы вместо того, чтобы прекратиться, текут ещё быстрее. Мне стыдно за мою истерику, за изуродованное плачем лицо, но в то же время во мне будто новая личность проклёвывается. Или это разум берёт верх над комплексами? Внутренний голос успокаивает, что чувствовать не стыдно.

Я разрываю зрительный контакт, пытаюсь отвернуться, спрятаться в подушку — нарыдаюсь всласть и никакой Ариэль мне не помешает. Но он неожиданно удерживает меня за локоть.

— Ты плачешь, — с недоумением сообщает он.

Капитан Очевидность.

А с таким же недоумением ищу и не нахожу в его взгляде отвращения. Красная, опухшая, на что он смотрит?

Ариэль, едва касаясь, проводит подушечками пальцев по моей щеке. И тотчас разбивает очарование момента:

— Госпожа, вам бы… умыться.

Он издевается?

— Не хочу! И вообще, что ты здесь делаешь? Вламываться в спальню…

— Я к своей законной жене пришёл, — перебивает он. — Вместо жены почему-то кикимора.

К Ариэлю возвращается его усмешка. Одарив меня снисходительным взглядом свысока, он попросту подхватывает меня на руки. Я только пискнуть успеваю, как он прижимает меня к себе и совершенно по-хулигански дует куда-то за ухо, щекочет дыханием затылок.

Вроде бы я не вчерашняя школьница, чтобы краснеть и теряться, а теряюсь. Ариэль не даёт мне ни мгновения, чтобы собраться с мыслями. Одной рукой он держит меня под лопатки, другой — под колени. И ухитряется словно невзначай поглаживать прямо сквозь ткань платья.

Надо сказать, чтобы прекратил…

Ариэль опускает меня на пуфик у

раковины, открывает воду в кране, трогает, проверяя температуру.

— Можно же позвать горничную, — предлагаю я. Когда я успела успокоиться? Ни слёз, ни истерики. Главное, на отражение в зеркале не смотреть… Сразу покажет, кто на свете всех страшнее.

— Я за неё, — фыркает Ариэль.

И я получаю пригоршню тёплой воды в лицо.

— Хей!

В ответ вторая пригоршня.

Вода попадает на волосы, льётся на платье. Ариэль опускает ладонь мне на затылок, мягко подталкивает наклониться и… умывает как маленькую. Больше всего меня поражает бережность его касаний, и я молчу, позволяю ему мне помочь.

Ариэль закрывает воду. Стопка чистых полотенец дожидается на полке. Ариэль берёт верхнее и сам же промакивает моё лицо. А затем небрежно отбрасывает полотенце прямо на пол.

— Так-то лучше, — заявляет он.

— Даже не знаю, возмущаться или благодарить?

Ариэль усмехается, и я снова оказываюсь у него на руках. Я уже достаточно пришла в себя, чтобы пресечь его поползновения, но в этот раз он не даёт волю рукам и просто возвращает меня в спальню. Приобняв словно невзначай, он принимается за пуговицы.

— Излишне, — отстраняюсь я.

— Госпожа, — он возвращается к прежнему стилю обращения, — платье мокрое, а сами вы не справитесь. О чём вы думаете?

Ариэль вроде бы спорит, но на шаг отступил.

— Зачем ты пришёл? — повторяю я вопрос.

— Хм? Я думал, вы будете рады. Неужели вы собираетесь меня отвергнуть? Госпожа, в первую брачную ночь вы разбиваете мне сердце!

“Думал, что вы будете рады”? — из всей тирады именно эта фраза ответ на мой вопрос.

Во внезапно вспыхнувшую ко мне страсть я не верю.

Ариэль хорош собой, привлекателен. Другая бы, наверное, действительно радовалась, а я ищу подвох и скрытый смысл. Неужели хочет привязать меня эмоционально, чтобы я растеклась у его ног сиропной лужицей и не доставляла проблем? Похоже на правду.

— Скажи, — улыбаюсь я, злясь на попытку задурить.

Безобидное начало, но я вижу, как Ариэль напрягается, потому что “скажи” не что иное, как прямой приказ, ослушаться который он не сможет.

— Да, моя госпожа? — всякое сочувствие смело, от Ариэля вновь исходит ярость. Не сомневаюсь, что мог бы — убил бы.

Я невольно ёжусь.

На собственной шкуре ощутив, каково это — быть на привязи — я тем не менее дёргаю за привязку. Вроде бы не со зла, я не хочу ничего дурного. Но забываю, что сам факт неволи ужасен. А как иначе получить ответ на свой вопрос?

Как не утонуть в сладкой иллюзии?

— Если бы наш брак получился таким, каким ты и задумывал, ты бы тоже требовал брачную ночь, Ариэль? — я стискиваю край одеяла.

Ариэль чуть расслабляется, криво усмехается:

— Нет. Я рассчитывал на фиктивный брак, моя госпожа. На всех официальных мероприятиях мы бы в соответствии с требованиями протокола появлялись как пара, а в личном отношении… жили бы раздельно. Вы здесь или в столице, или где-то ещё, по вашему желанию. Я бы жил в де Мракай и никоим образом не препятствовал вам проводить время в чьём угодно приятном обществе. И себе бы не отказывал.