Фальшивые лабиринты, или Иллюзия отражений
Шрифт:
Я потрогал меч. Во всяком случае, точить его пока не приходилось. Вот еще бы лошадей не кормить... Правда, пока они сами питаются, в рот запихивать ничего не приходится. Разве что ириски... Но это — от большой привязанности.
А кстати, в сапогах из лошадиной шкуры не быстрее ли ходить и бегать, чем в говяжьих и свиных? Вот раньше носили лосины и сами носились, словно лоси. И друг другу рога отшибали на дуэлях... Как вообще влияет на характер человека носимая им одежда? Пища — та влияет, еще и поговорку придумали: «Человек есть то, что он ест». А одежда? Не объясняется
Пока я философствовал, дождь прекратился окончательно. Просто удивительно, как иногда вода, проливаемая отдельными философскими течениями, может способствовать исчезновению воды в природе. Должно быть, из дождя вся вода перешла непосредственно в эти течения, по принципу обратной связи.
— Если не выглянет солнышко — мы пропали! — заявил сэр Жеральд, снимая с себя сначала камзол, а затем и рубашку, и выжимая их.
— Ну, зачем уж так мрачно? — успокоил я его. — Давай разведем костер.
— А что гореть будет? Все промокло насквозь! И зеленое.
— А вон елка сухая... то есть засохшая, — предложил Юнис. — Сейчас спилим и подожжем.
– А пилить чем? — продолжал упорствовать сэр Жеральд. — Пилу-то отдали!
– А вот, — и я достал из сумки маленькую двуручную пилу. — «Дружба-два». Заодно и проверим ее работоспособность.
– Давай! —обрадовался сэр Жеральд. — Только пилить, чур, будем вручную - чтобы скорее согреться!
— И я, и я с тобой! — рванулся к нему Юнис, шлепая посиневшими губами.
Я бросил пилу на землю. Она мгновенно напиталась от земли и превратилась в пилу обычного размера.
Юнис наклонился к ней, чтобы поднять, но когда он распрямился, в руках его вновь оказался маленький макет пилы — брелоком.
— Ха! А как же вы будете ею пилить? — заинтересованно, но с изрядной долей ехидства спросил я.
Юнис разочаровано пожал плечами и почесал пилой затылок.
— Осторожно, полысеешь! — пугнул я его. Он отдернул руку.
— Брось пилу! — приказал я.
Юнис бросил. Пила вернулась в прежние нормальные размеры, но не двигалась.
— Будет ли она вообще работать? — заметил сэр Жеральд, недоверчиво глядя на пилу. — Может, она без той не хочет?
Меня осенила гениальная догадка: я похлопал по стволу дерева и сказал:
— Пили, пила!
Пила чуть подпрыгнула и вгрызлась в комель дерева у самой земли. При этом цепочка, которой она пристегивалась к мотопиле, осталась волочиться по земле.
Ага! Значит, эта цепочка является связующим звеном между землей и пилой — своего рода корень пилы, по которому она и получает свою силу. Ну, тогда все в порядке!
— Видишь, — сказал я. — Та работает автоматически, а эта — полуавтоматически: ей нужна
— Понятно, — недовольно протянул сэр Жеральд, — а я было хотел сам поразмяться.
— Обрубай сучья, — предложил я, — боевым топором. Чтобы не заржавел.
В несколько минут засохшая елочка была полностью обработана и превратилась в аккуратную поленницу.
Мы развели костер и принялись отогреваться, просушивать одежду и поворачиваться к огню то одним, то другим боком для равномерного прогрева собственных организмов.
Днем костер смотрится совсем иначе, чем вечером или ночью — как-то неискренне, что ли. Ну, еще бы: ему приходится конкурировать с солнечным светом, а такое сравнение всегда проигрышно.
– Едем? — спросил сэр Жеральд, хотя от него еще валил пар.
– Едем! — отозвались мы с Юнисом, чей внешний вид не так сильно напоминал свежесваренную картошку. Что мы сюда приехали — костры разводить? Мы сейчас устроим такую скачку — мигом согреемся! Однако скачки не получилось: мы забыли о неизбежном изменении структуры почвы после дождя.
Раскисшая во время ливня земля жидко разъезжалась под копытами коней и те беспомощно скользили, еле переползая с места на место. И все же мы двигались.
Проюзив несколько десятков метров, мы перебрались на травку: здесь закончились заросли высоких кустов по обе стороны дороги и ехать можно было не в пример веселее. Да и кони приободрились.
Солнце, правда, до сих пор скрывалось в темных тучах, низкие облака неслись по небу ошалелыми курицами, но внизу ветра не чувствовалось. Может, ветерком скорее бы подсушило землю, но, в общем, со временем мы немного освоились. Копыта коней, вытираемые о мокрую траву, блестели новенькими копейками и мы чувствовали себя Святыми Георгиями, отправляющимися в поход на змия. И лишь общая мрачность пейзажа, усугубляемая косыми дождями на горизонте, мешала насладиться ездой в полной мере.
Дракомпас чуть колебался из стороны в сторону, но в общем выдерживал верное направление — направление дороги, из чего я сделал вывод, что предупреждение оракула-мага-волшебника об ориентировании пьяного дракона по дорогам, верно. Другое дело, для чего он теперь, в трезвом виде, пролетал мимо всех встреченных нами городов и замков? Красовался?
ТАРЕЛОЧНЫЙ ЗАМОК
Дорога ощутимо пошла вверх, склон холма закрыл поле зрения, но здесь почва оказалась более песчаной и кони перестали скользить.
Взобравшись на излом холма, мы увидели предстоящий нам длительный спуск, утыкающийся в ворота замка.
Удивительного замка — в виде большой фарфоровой тарелки. Огромной тарелки, и тарелка эта была полна воды. До краев. Так, что с одного края вода даже переливалась — в этом месте образовалась промоина — и окольцовывала замок, образуя классический ров, через который, как и положено, был переброшен подъемный мост, в настоящее время поднятый. Он, по идее, прикрывал ворота в стенке тарелки, но из-за нетрадиционной формы замка мы их не увидели: сейчас они скрывались за краем тарелки.