Фальсифицированная история Клуба Капитона Варсонофьевича Дерменгольма
Шрифт:
В Клубе всегда считалось хорошим тоном относиться к университету и всему, что с ним связано, как можно более наплевательски – возникло даже понятие «антифакультетская деятельность», за каковую члены Клуба удостаивались поощрений. В будущем почти все «отцы-основатели» и вовсе махнули на университет рукой, чтобы со временем его покинуть.
Глава 8. Capiton’s Rising: рассказы о К. В. Дерменгольме – программа и идеология Клуба
Капитон продолжал энергично создавать свой цикл рассказов о К. В. Дерменгольме, и без преувеличения можно сказать, что их чтение и обсуждение являлись тогда основой клубной жизни. Став Капитоном, Капитон писал теперь как бы о себе в какой-то своей неведомой ипостаси, а другие члены клуба, встречая в рассказах имена героев, которые они теперь считали своими,
Наиболее бурно-восторженно, как правило, принимал капитоновские рассказы Магуист. Рассказы «Коварство К. В. Дерменгольма» и единственный впоследствии опубликованный «Резервуар для носа» 9 привели его чуть ли не в экстаз. Впрочем, было бы неверно сказать, что, восторгаясь творчеством Капитона, Магуист ему просто льстил – из приведённых ниже дневниковых выдержек мы увидим, что это не всегда было так, что же до других членов Клуба, то их оценки часто бывали более сдержанными.
9
В выборгском малосерёзном журнальчике «Фантакт», который издавал Олег Казаков в 1991 году.
5 октября. «Изображение». Высокая оценка Магуистом.
13 октября. «Люмпен-марш». Восторженные отзывы Магуиста и Зебра.
18 октября. «Добра не жди». Бурное прочтение Магуистом; одобрение Зебра; Миша, которому рассказ посвящён, сказал, что это теперь его любимый рассказ. (Есть рассказы, посвящённые Зебру и Магуисту; Капитон посвятил рассказы, но уже оскорбительного плана, также Магнусу, Дяде и пану Харкевичу).
18 октября. «Не жалейте жара своих сердец». Мише очень понравилось, Зебру – нет. Магуист восторгается, но не очень рьяно.
23 октября. «Этот человек» (авангардный портрет) – направлен против Дяди. Отзывы Магуиста: очень хитро закручено, как удар в морду для экс-дяди. Мише тоже нравится.
А вот и негативные отклики:
24 октября. «Летая, порхая и благоухая». Отзывы Зебра: «Дрянь. Пыль». Конечно,
Летя по небу, роняя сор,Я вижу Зебра, вокруг – забор.На фоне очень добротного, составленного из сновидений «Резервуара для носа», ядовитого «Не жалейте жара своих сердец» и абсолютно деструктивного стихотворения «Люмпен-марш» – слабовато.
1 ноября. «Приятность мысли». Магуист испытал адскую гадость. Михаил тоже. Зебр сказал, что «золотое слово» скажет завтра.
Зебр – он вообще более придирчиво оценивал творчество Капитона.
12 ноября. «Страшная рожа на двери» (издевательство над Магнусом). Высокая оценка Магуиста и Михаила. Зебр: оценка невысокая.
Однако иногда и Зебр бывал милостив:
13 ноября. «Кувыркун в современном мире» (посвящение Зебру). Высокая оценка Зебра: «Наконец-то ты начал писать достойно».
14 ноября. «Первое путешествие К. В. Дерменгольма и М. П. Лукьяппера». Михаил смеялся до критической точки: чуть не обкакался. Зебр: «Неплохой рассказ».
Капитона всегда крайне интересовало, как читатели воспринимают его творчество. Он отпечатал в нескольких экземплярах и роздал членам Клуба «Анкету читателей авангардных опусов о К. В. Дерменгольме». Анкета состояла из множества вопросов, а в заключение предлагалось оценить каждый опус по 10-балльной шкале. По итогам анкетирования Капитон составил хит-парад
К зиме 1985 года в литературном творчестве Капитона наступило затишье. Он вновь на короткое время вернулся к журналистике, а точнее – к «издательскому делу» – причём, именно с целью публикации своих новых творений. 29 ноября. Заходил Таро, индус. Он мой новый шеф – я добровольно «зачислился в его штат». «Тряпка» – так он решил назвать газету. Ну что ж, по крайней мере, не хуже, чем «Новые новости». В ней будут два моих рассказа: «Придёт кувыркун» и «Резервуар для носа», стихи и др. Официально «Тряпка» считалась органом некого Клуба интернациональной дружбы – института мифического, как Клуб КВД, и не менее абсурдного, нежели рассказы Капитона.
Работа, однако, закипела. Кроме индуса, к Капитону пришли очередные поклонники его творчества Алла Макеева (заявившая – «Я – Капитон Варсонофьевич Дерменгольм!») и поляк Пётр Кульпа делать «Тряпку» и делали её до вечера, сделав очень мало. Всё-таки газету изготовили и ночью при стечении народа повесили в холле 6 этажа. Михаил брал интервью на «Репортёр» и под конец трахнул его об пол. Через два дня в факультетской стенгазете «Спектр» появилась удивительная лажа на нашу «Тряпку». Таро и Капитон, впрочем, как бы и не собирались её больше выпускать – Таро был занят своими похождениями, а Капитон – своими коробками с бобинами и своим творчеством. Капитон, однако, изготовил и вывесил на факультете газету, посвящённую памяти Джона Леннона. Хотя предварительно он заручился разрешением комсомольской организации, партбюро газету запретило, и её сняли через полчаса. Больше в свою университетскую бытность Капитон стенгазет не вывешивал.
Более серьёзной причиной временного литературного затишья явилось то, что Капитон с Магуистом вновь занялись звукозаписью, и всё вдохновение Капитона стало уходить на создание текстов песен. Творчеству ансамбля «Гастроном» мы посвятим следующую главу.
Между тем рассказы Капитона приобретали всё большую известность в студенческой среде. Хотя большинство публики, даже такой передовой, как студенты, их не понимало, а некоторые укоренились во мнении, что Капитон психически болен, неуклонно росло и количество поклонников его творчества. Таковым, одним из многих, стал однокурсник Капитона Виталий Лунгол: 12 декабря. Виталий Лунгол сильно и серьёзно заинтересовался моими рассказами. Я обещал завтра принести ему. Виталий поделился также тем, что сейчас пишет повесть «в мистическом духе», действие происходит в заброшенном доме, один герой в маске, потом он снимает её, показывая обезображенное лицо… Капитон со смехом поведал об этом удивительном сюжете членам Клуба, и он их также весьма развеселил. В это время Капитон, возобновив своё литературно-абсурдное творчество, создал рассказ «Адеквация», признанный читателями одним из лучших в его наследии. «Адеквация» – это жизнеописание К. В. Дерменгольма, представляющее из себя сплав подлинной и вымышленной биографий Капитона – на фоне Третьей мировой войны и её удручающих последствий… 6 января. В буфете подошёл Магнус. Отношения с ним у Капитона всегда были неровными. Опять примирение. Он прочитал мою «Адеквацию», потрясся и написал поэму «Хард-рок», посвящённую мне.
В начале 1986 года Капитон написал немало, в общем, неплохих вещей, в частности, «День рождения К. В. Дерменгольма» (12 февраля) и «Роковое путешествие» (13 февраля). Магуист горел, ожидая прочтения. Физиономия его при чтении – неописуема. В заключение – стон: «Херовая жизнь!..». Потом возник рассказ «Оптимизм К. В. Дерменгольма», навеянный крайне неприятными воспоминаниями о прогулке Капитона вблизи психбольницы №2 на Пряжке и напрочь обруганный впоследствии одним из преподавателей на факультете, когда Капитон представил «Оптимизм…» в качестве заданного к написанию учебного рассказа.