Фамильное проклятье
Шрифт:
– Та самая. Это квартира, в которой мы жили с Юрой Торопцевым. Я была там прописана, и после Юриной смерти его родители не возражали, чтобы я осталась. Они даже настаивали. Они знали, что мы собирались пожениться, что у нас все серьезно.
Настя принялась ломать пальцы, что делала всегда в минуты волнения.
– Не хотите поговорить об этом? – спросил Стас.
Он и сам не мог бы сказать, чего больше было в этом вопросе – заинтересованности детектива, ведущего расследование, или чисто мужского ревнивого любопытства.
– Ведь вам было тогда
– Да, бабушки очень переживали, что Юра в два раза старше. Кое-как удалось их успокоить. Они считали, что зрелый мужчина сломает мне жизнь. А вышло наоборот – я отняла жизнь у него.
– Вижу, вы твердо стоите на своей версии случившегося, – заявил Стас, качая головой. – Убеждены, что всему виной проклятие, что оно действует.
– Еще бы! Ведь на мне оно отыгралось по полной программе, – сказала Настя, глядя в окно невидящими глазами.
– А если мы найдем другое объяснение?
Стасу почему-то очень хотелось, чтобы другое объяснение действительно нашлось. Потому что мистический процесс внутри его продолжался; и кто знает, чем он в конечном итоге мог завершиться? Может быть, и ему, Стасу, придется испытывать страх за свою жизнь?
– Завтра вечером отправимся в ночной клуб, – сообщил он Насте, когда автомобиль затормозил возле ее подъезда.
– Хорошо. Тогда до завтра.
– Подождите, я провожу вас до квартиры. Уже поздно.
– Мне нечего бояться, – с ноткой прежнего отчаяния в голосе проговорила она. – Со мной ничего не может случиться, вы ведь понимаете, правда?
– Это если верить в проклятие…
Стас довел ее до двери и остановился. Она доставала из сумочки ключ, а он с нежностью смотрел ей в затылок, смотрел на шею, белеющую под рассыпавшимися по плечам волосами. Настя неожиданно повернулась.
– До свидания, – сказала она и после некоторого колебания протянула Стасу руку.
Он осторожно пожал ее. Лампочка на этаже горела ярко, и все вокруг было залито каким-то странным желтым светом. Стас подумал: если сейчас наклониться и поцеловать Настю, она ничего не скажет, потому что ситуация совершенно нереальная.
Настя выдернула руку из его пальцев, превратившихся в тиски, и как-то жалобно улыбнулась. «Господи, да что это со мной? – в раздражении подумал Стас, сбегая вниз по лестнице. – Как будто я нажрался галлюциногенов и грежу наяву. Девчонка может вить из меня веревки. Хорошо, что она об этом не догадывается. Нет-нет, завтра надо будет взять себя в руки и не распускаться».
Но завтра преподнесло очередные сюрпризы. В половине седьмого вечера, повесив на шею самое дорогое кашне, какое у него имелось, благоухая цитрусовой туалетной водой, Стас под руку вел Настю к своей машине, когда телефон в кармане его плаща громко запиликал.
– Пардон, – пробормотал он, притормаживая. – Может быть, что-то важное? На линии был взволнованный донельзя Пучков.
– Стас, ты где? – с ходу спросил он.
– Мы с Анастасией, как и планировалось, едем развлекаться.
– Мне жаль, но придется все отменить. Срочно возвращайся в агентство. В
– Он жив? – тихо спросил Стас, отворачиваясь.
– Пока жив, – ответил Пучков, делая нажим на первом слове.
– Что, так плохо?
– Он в тяжелом состоянии. Пуля засела в грудной клетке. Наверное, метили в сердце. Сам понимаешь, что нам придется объясняться с оперативниками. И Шороховой, кстати, тоже. Если она не против, можешь прихватить ее с собой. Ей будет легче в нашем присутствии. Сможем поддержать, если что.
Когда Стас ввел бледную и растерянную Настю в агентство, она, обратившись к Пучкову, вместо приветствия сказала:
– Вот видите, видите! Наш маскарад оказался бессмысленным! Господа бога обмануть нельзя. Он-то знает, на кого направить свой гнев.
– Почему господа бога? Тогда уж дьявола, Анастасия, – возразил Пучков.
– Не хотите взглянуть на дело с другой стороны? – подал голос Стас. – Ваше пресловутое проклятие нацелилось на того самого человека, который платит за расследование.
– Итак, что мы имеем на сегодняшний день? – спросил Пучков, усевшийся во главе стола. И сам же ответил на свой вопрос: – Удалось проследить родословную ротмистра Шестакова, от которого, собственно, и исходило проклятие. В семнадцатом он перешел на сторону большевиков. В восемнадцатом женился на крестьянке Ольге Уткиной. Умер в шестьдесят четвертом, оставив после себя дочь Арину Шестакову. Не буду утомлять с именами и датами, пройдусь лишь по самому основному. В сорок шестом Арина выходит замуж за некоего Антона Фокина. От этого брака в пятидесятом рождается сын Валерий Антонович Фокин. Ему сейчас пятьдесят лет, его сыну, Степану Валерьевичу – двадцать семь. Никаких других родственников и побочных ветвей нет.
– И на том спасибо, – пробормотал Стас.
– То, что мне удалось узнать о Валерии Фокине, должно нас заинтересовать. Вот, поглядите. – Саша достал газету и ткнул пальцем в объявление. «Изменение характера – коррекция судьбы. Доктор В.А. Фокин».
– Доктор чего? – спросил Стас.
– Как мне удалось узнать, доктор психологии.
– Вот это да! – выдохнула впечатлительная Вероника Матвеевна.
– Он работает один? – поинтересовался Стас. – Или у него какая-нибудь лига? Или центр?
– Нет, он сам по себе, – ответил Саша. – Я поехал поглядеть на него. Подкараулил на улице.
– Ну и как? – Вероника Матвеевна с девичьим любопытством наклонилась вперед.
– Потрясно. Высокий, стройный, выглядит чертовски молодо. Лицо породистое, тонкое. Брюнет с темными глазами.
– По описанию он похож на своего предка, ротмистра, заварившего всю эту кашу, – заметил Пучков.
– А что его сын? – напомнил Стас.
– Его сын, – подхватил Таганов, – Степан Фокин – личность довольно безобидная. Молодой бизнесмен со всеми вытекающими. Автосалон на Коровинском шоссе. Разведен. Бывшая жена – Светлана Прохорова…