Фамильное проклятье
Шрифт:
– Значит, можно надеяться, что лоха они найдут. – Светлана побарабанила длинными ярко-красными ногтями по своей сумочке. – Хоть бы поскорее нашли. А то моя Настюха совсем расклеилась. Видел ее лицо? Опухла вся от слез.
Андрюша уважительно кивнул. Он, естественно, и понятия не имел, от чего Настя страдает, предполагал, что видит подлинную, столь редкую женскую верность. И подобная верность его трогала. Настя наконец вышла из палаты.
– Пойдем, – сказала она подруге. – Он без сознания. Я бы посидела с ним, но боюсь, – она перешла на шепот, – это может ему только повредить. Я – социально опасное существо. Обернувшись к телохранителю, Настя спросила: – Можно я буду звонить вам, а не в справочную? Мне бы хотелось
Они обменялись телефонами.
– У меня нет мобильного, – добавила Настя. – Это домашний.
– А мой всегда при мне, – сообщил Андрюша. – Звоните в любое время.
Подруги вышли из больницы и зашагали по улице.
– Послушай, девочка моя… – Светлана внезапно остановилась и развернула Настю лицом к себе. – Что ты собираешься делать?
– А что я могу сделать? – с обидой в голосе спросила Настя. – Если бы я могла – неужели бы не сделала до сих пор?
– Ты давай не кипятись, а пораскинь мозгами. Я бы на твоем месте отправилась куда-нибудь за тридевять земель. Недельки на полторы – на две.
– Как это я уеду? – опешила Настя. – Руслан в больнице, детективы ведут дело, я им постоянно нужна. И, кроме того, у меня работа.
– Руслану ты вряд ли сейчас чем поможешь, – заметила Светлана. – А детективы обойдутся без тебя. И возьми отпуск на работе.
– Но я в этом году уже была в отпуске!
– О боже ты мой, какая ты, в сущности, дурочка, Настюха! – вздохнула Светлана. – Когда ты научишься пользоваться преимуществами, которые дает тебе природа?
– Что? Ты имеешь в виду Захара?!
– Естественно. Переспи с ним еще разок и поедешь себе в отпуск. В Испанию, например.
– Я уже была в Испании, – возразила Настя. – И я никогда в жизни больше не буду спать с Горянским.
– Почему? – искренне изумилась Светлана. – Мужчинами нужно пользоваться, покуда они в состоянии приносить пользу.
– От Захара один вред, – не сдавалась Настя. – И вообще… Недавно я пришла к выводу, что он козел.
– Я пришла к этому выводу сразу же, как его увидела, – усмехнулась Светлана. – Но на это можно наплевать. Раз он держит в руках некие рычаги, им не стоит пренебрегать.
– Иногда я завидую твой практичности, – сказала Настя. – А иногда терпеть тебя за это не могу. У меня совершенно не та ситуация, чтобы спасаться бегством.
– Помяни мое слово: если ты будешь с такой интенсивностью переживать, то совсем скоро превратишься в старуху.
– Вот и отлично. Буду жить с бабушками. Составим с ними триумвират. Надо было верить им с самого начала. А я не верила.
– Значит, останешься в Москве?
– Останусь.
– Смотри-ка, не могу тебя переспорить. Это я-то, мастерица на уговоры!
– Да, мастерица. Только ты забываешь, что действует твое мастерство исключительно на мужиков.
Польщенная, Светлана хмыкнула. Потом с надеждой в голосе спросила:
– Я могу тебе чем-то помочь?
– Спасибо тебе за предложение, но нет. Чем ты можешь мне помочь? Впрочем, ты и так мне помогаешь. Поддерживаешь.
– А как же иначе? Ведь я обязана тебе всеми сегодняшними благами. Я добра не забываю.
Светлана намекала на своего мужа Никиту, которого Настя в свое время просто-напросто уступила ей. В сущности, Никита был Настиной находкой. Она панически боялась навредить ему, но он нравился ей до безумия. Они до сих пор оставались добрыми друзьями, хотя Светлана приложила немало сил, чтобы с корнем вырвать из сердца мужа эту привязанность. Уступила – так уж уступила, говаривала она. Настя не протестовала. Хотя иногда ей приходило в голову: случись что, она скорее встанет на сторону Никиты, а не подруги. Вообще дружба молодых женщин не была слепой, как родственная любовь. Видимо, фундаментом для нее служила давность лет – все-таки они знали друг дружку еще со школы –
– А эти детективы? – спросила Светлана. – Они теперь будут тебе докладывать о проделанной работе?
– Не знаю, – промямлила Настя. – Может быть. По крайней мере, я надеюсь.
– А если Руслан умрет? Станут ли они тебя обслуживать за его денежки?
– Господи, перестань же каркать! – Настя гневно посмотрела на подругу. – Ты как заведенная рисуешь мне гадостные перспективы. У меня и так отрицательных эмоций через край.
– Прости, – примирительно сказала Светлана. – На самом деле я хотела не расстраивать тебя еще больше, а настроить на деловой лад. Нельзя сидеть и распускать нюни. Ты не забыла, что ни один мужчина не может тебе помочь? Тебе не за кого спрятаться, бедняжка моя… Впрочем, если ты захочешь, я могу взять эту роль на себя. И Никита тоже поможет, – великодушно разрешила она.
– Нет уж, спасибо, – сказала Настя. – У меня, кроме моральных, нет больше никаких проблем. А с ними-то уж мне не привыкать справляться.
Шагая по тротуару в сторону дома, Настя с тоской подумала: «Все-таки женщины в большинстве своем стервы. Вот и Светлана. Неужели обязательно было напоминать, что она, Настя – пария в мире любви. В мире, где мужчины, очарованные своими подругами, совершают ради них подвиги и… остаются в живых».
Село Голубятово встретило Стаса покосившимися заборами, разноголосым лаем невидимых собак и раскисшими дорогами. Свою машину ему пришлось оставить на шоссе под указателем и дальше пробираться пешком. Перескакивая через лужи и жидкую грязь, он то и дело с недоумением глядел на восток, где за совхозным полем, словно сказочный мираж, раскинулся дачный поселок – розово-каменный, умытый, заасфальтированный, задрапированный вечнозелеными канадскими газонами. Стас мотал в недоумении головой и снова возвращался к реальности – перед ним раскинулась самая убогая деревня из всех, какие он видел за всю свою сознательную жизнь.
– Да Николая своего я еще пять лет назад схоронила, – с удивлением встретила Стаса хозяйка завалившегося набок домишки, мало чем отличающегося от стоящего рядом сарая. – Хотя он-то был долгожителем среди местных алкоголиков, прости господи.
Хозяйка думала, что Стас тут же развернется и уйдет, поэтому махнула рукой, повернулась и направилась по тропинке к своей двери. Но Стас и не собирался уходить. Он рысцой двинулся следом и приложил немало усилий, чтобы старушка пригласила его в гости. Сначала он решил, что бутылочка лимонной водки, припасенная для душевной беседы с Николаем Хитровым, утратила со смертью хозяина свою волшебную силу. Но старушка засуетилась, выставила на стол картошечку, соленые грибки и квашеную капустку, и Стас смекнул, что еще не все потеряно. Как только пупырчатая бутылка появилась в центре стола, старушка разлила презент по рюмочкам и выпила свои пятьдесят граммов, жмурясь от удовольствия. Стас, который был за рулем, аккуратно отставил свою рюмочку в сторону и приступил к разговору:
– А вы помните, как ваш муж выступал свидетелем по делу о гибели Юрия Торопцева? Девять лет назад это было. Вы наверняка помните.
– Чего ж, конечно, помню. Дурак старый. Заморочил голову занятым людям.
– Вы сами так-таки и не поверили, что он кого-то видел той ночью вместе с Торопцевым? Какую-то женщину?
– Не кого-то и не какую-то женщину. Мой дурак уперся, что видел с ним Настеньку, невесту Юрину. А Настенька-то в то время в городе была, с соседями своими. Мне потом уж милиционеры объяснили.