Фамильные ценности и другие рассказы
Шрифт:
– Слушай, Лиз, ну что, по-твоему, Боря уже не может идти рядом с женщиной? Может это какая-нибудь пациентка или просто знакомая.
– Может и так, конечно. Но Вадим сказал, что похоже было на очень хорошую знакомую
– Да? А в чем это выражалось?
– Мил, я там не была. Если б я сама видела, я бы тебе ответила.
– Хорошо, а Боря что?
– Боря не видел Вадима. А Вадик постеснялся его окликнуть.
– Ну, что можно сказать…Человеку трудно одному. Если это так, то мы рано или поздно обо всем узнаем.
– Мне так интересно, кто она такая, откуда взялась.
– Да, мне тоже интересно. Ты кому-нибудь еще звонила?
– Нет, тебе первой.
– Ладно,
Ждать пришлось не слишком долго. Лизина версия оказалась правильной. На одну из ближайших семейных сходок – чей-то день рождения – Боря явился с женщиной. Она была совершенно не похожа на Бетти, чуть выше Бори, полноватая в меру, довольно миловидная, сероглазая. Видно было, что ей неуютно, но она старалась держаться естественно. На самом деле, чувствовать себя неуютно в такой ситуации – как раз вполне естественно, а попытки разыгрывать непринужденность выглядели бы фальшиво. Я поймала себя на мысли, что не испытываю к ней неприязни. Мне даже захотелось ее поддержать, хотя бы ради Бори. Семейство пока еще не оправилось от неловкости и находилось в напряженном ожидании какой-то разрядки. Боря решил, что пора это сделать.
– Дорогие родственники, я хочу вам представить мою подругу, ее зовут Суламифь.
Возникла пауза. Родственники молчали, словно им было недостаточно этой информации. На самом деле они просто не знали, что сказать. Пауза становилась суровой.
– Послушайте, ну что вы застыли. Отомрите. Я пришел на день рождения к своему любимому восьмиюродному племянчатому внуку, или кто ты мне, Сень? И, между прочим, принес неплохой подарок. Вот. Если тебе неинтересно, что там, то пусть твоя жена распотрошит этот сверточек. Сима, ты где? Здравствуй, дорогая! С именинником тебя! А это Суламифь, моя подруга. Прошу если не любить, то жаловать!
Надо отдать Симе должное – она улыбнулась – «милости просим, проходите, пожалуйста».
Народ постепенно пришел в себя, все расселись, «Ну, Сеня, хоть ты и повзрослел на год, но все равно мальчишка по сравнению со мной. Позвольте сказать». Вскоре тосты пошли один за другим, языки развязались, вечер прошел даже весело.
В целом, первое явление Суламифи народу прошло благополучно. Мужчины нашего семейства отнеслись к ней вполне дружелюбно. Даже пытались «пушить хвосты», как сказала бы бабушка Ангелина, – острить, шутить и показывать себя с наилучшей стороны. Как же – появилась новая женщина, и надо, чтобы она видела, что кроме Бори здесь есть еще мужчины хоть куда! Женщины демонстрировали осторожность и значительно меньшую готовность к общению.
Постепенно все начали привыкать, что Борю теперь надо приглашать с подругой по имени Суламифь. Надо признать, что Суламифь вела себя очень скромно, с достоинством и, я бы сказала, со спокойной уверенностью. Как-то одна из племянниц попыталась выпустить коготки: «Суламифь – это ведь одна из многочисленных наложниц царя Соломона?» «Это самая любимая из всех его женщин», – спокойно ответил Боря. «Но ты не царь Соломон». Боря уже открыл рот, чтобы ответить, но его опередила Суламифь. «Видите ли, мое имя – довольно редкое, но все же оно встречается – одно на тысячу. Поэтому неразумно ассоциировать любую женщину по имени Суламифь с конкретным библейским персонажем. Вот вас, например, зовут Софья. Но это вовсе не значит, что вы ассоциируетесь…» – «С мудростью!» – перебил ее Боря, и все рассмеялись. «Я вообще-то хотела сказать – с Софьей Ковалевской». – «И этого нет!»
Думаю, наши дамы уразумели, что Борина подруга отнюдь не овечка, но это не прибавило им благосклонности к ней. Хотя внешне вроде бы все уже признали ее «ради Бори», но за спиной давали себе волю всласть позлословить. Как
Я слушала, слушала – и выступила против хора.
– Послушайте, вы чего хотели бы? Чтобы он был один, неухожен, заброшен и страдал над могилой? Мы хорошо знаем Борю, он действительно любил Бетти, и не забыл ее, и ни на кого ее не променял. Но он, по-вашему, должен теперь перестать жить? У нас у всех свои семьи, и мы бы не смогли осуществлять ежедневный уход за ним. Даже Валя.
– Ну, можно было бы найти кого-то…
– Кого? Женщину? Так он сам себе нашел. Она за ним ухаживает, заботится, и, судя по всему, его вполне устраивает. Он, что, спрашивать у кого-то должен был?
Она совсем не такая уж плохая. Молодая, старая – какая нам разница? Это не наше дело. И неважно, нравится ли она тебе, мне или Соне. Главное, чтобы она ему нравилась. И оставьте ее в покое!
Родственницы поджали губы и больше при мне разговоров на эту тему старались не заводить. Я думаю, что их афронт Суламифи объяснялся тем, что Боря показал плохой пример их мужьям. Всю жизнь считалось, что пара Боря и Бетти – идеальная, что это пример вечной любви, воплощенной в браке. И если после стольких лет такой любви, всего через год после смерти жены, вместо того, чтобы страдать или принять яду – он продолжает жить и, что еще хуже, – с женщиной, то что тогда говорить об обычных отношениях?
Дочь Валя отнеслась к ситуации рационально. Она выяснила, что отец не собирается жениться на Суламифи и что Суламифь, следовательно, не будет претендовать на наследство. Кроме того, у Суламифи была собственная двухкомнатная квартира, она работала и получала приличную зарплату, – другими словами ей не нужно было от Бори ничего, кроме него самого. А поскольку Валя с мужем часто уезжали на несколько месяцев в Германию, где учился их сын Максим, то Валю вполне устраивало, что Боря будет под присмотром любящей женщины. А то, что женщина любящая – не вызывало сомнений. Достаточно было слышать, как Суламифь произносит «мы», «у нас», «с нами». Она смотрела на него так, как он в свое время смотрел на Бетти. Она беспокоилась, не устал ли он, не голоден ли. Ей было интересно все, что интересовало его. У них были схожие взгляды. Короче, Боря попал в хорошие руки. Ценил ли он это? И что для него значила Суламифь?
Как-то я разговорилась с Борей на эту тему. Мы с ним всегда были откровенны, а с годами, когда разница в возрасте перестала быть очень заметной – мне было пятьдесят, а ему – под семьдесят – тем более.
– Борь, мне нравится Суламифь. Она интересный человек, и интересная женщина. Ты давно с ней знаком?
– Если честно… Да, давно. Больше десяти лет.
– Ничего себе! А Бетти знала?
– Нет, конечно. Хотя, ей и нечего было знать.
– То есть?
– Ну, мы не были так близки. Просто были хорошо знакомы.