Фамильяр и ночница

Семенова Людмила

— То есть, — тихо произнесла Дана, — вы уже не первый день знали о том, что он творит? Но засуетились только когда опасность нависла над вашим проклятым лесом! А пока дело касалось людей — пусть колдун развлекается с живыми игрушками сколько влезет, а вы еще покормитесь объедками от их страха и отчаяния! Черт тебя подери, Рикхард, ты сам-то сознаешь, что вы натворили?

— Да, мы поступили недальновидно, — кивнул Рикхард, — не подумали о том, как все в мироздании тесно переплетено. Но такие пророчества часто приходят, когда уже осталось совсем немного времени.

Высшие божества, увы, никому не подотчетны…

— И ты так спокойно говоришь это мне? Говоришь в доме людей, которые боятся ложиться спать? Которые лично знали погибшую от паралича девочку, почти дитя? — прошептала Дана, затем прикрыла глаза и с трудом перевела дыхание.

— Да вы же с Силви чудовища, Рикхард, ты это понимаешь? — сказала она, посмотрев ему в лицо. — Высосете душу, обглодаете кости всех, кто попадется по дороге, и будете дальше порхать лесными мотыльками! У Буракова хоть какая-то идея, запал, цель есть, а у вас что? Столетия, которые вы живете за счет наших душ? Разве этому тебя учил колдун, который вас приютил? Сам подумай, что бы он сказал!

— Вы ничем не лучше нас, Дана, — бесстрастно ответил лесовик. — Тоже трясетесь за свое спокойствие, не вмешиваетесь и не заступаетесь, пока пламя с соседнего дома не переползет на ваш. И старый колдун, пусть он и сделал нам много добра, исключением не являлся. А ты сама? Ведь знала, что Мелания наживается на грязных делах, наводит порчу на людей, урожай и скот, делает привороты, которые калечат душу не меньше, чем яд из ульники! Знала, но оставалась в артели, потому что так спокойнее, там твоя устоявшаяся жизнь, а за ее стенами неприветливый мир. И я не берусь тебя судить, Дана, потому что в этом мире мрак уже победил, и все мы хотим только одного — выжить. Все остальное, увы, непозволительная роскошь.

Дана отвернулась и, не выдержав, тихо заплакала. Рикхард долго не решался подойти, но все же сел рядом и обнял ее за плечи. И хотя она больше не могла доверять ему как прежде, измученная душа волей-неволей откликнулась на эту незатейливую ласку. Девушка зарылась в его рубашку, всхлипнула по-детски и он погладил ее по голове.

— Ты ее любишь? — тихо спросила она.

— Я уже говорил, что подобные слова у нас не в ходу, но что до Силви… Если для ее блага понадобится убить Буракова — я это сделаю. Если для ее же блага будет нужно, чтобы эта гнида жила, — оставлю ему жизнь. А если лес все-таки погибнет, я приму это, если она будет стоять рядом. Понимай это как знаешь, Дана…

— А я?

— А ты подарила мне очень много тепла, хоть я и знал тебя совсем недолго, — вздохнул Рикхард. — Прости, что отплатил такой болью. Но я надеюсь, что у тебя все еще будет хорошо и ты сама выберешь свой путь.

— О чем ты? — удивилась Дана.

— Тебе надо уезжать из Усвагорска, а там решай, как жить дальше. С такими способностями ты легко найдешь призвание, только не разменивайся на всякую дрянь. Я сейчас не о людской морали толкую: прежде всего это разрушит тебя саму.

— А как же здесь? — изумленно спросила Дана, отстранившись и посмотрев ему в лицо.

— Духи по-всякому станут

защищать свою вотчину, — заверил Рикхард. — За судьбу людей пока ручаться не могу, но тебя точно надеюсь спасти. Поторопись, Дана: до исполнения пророчества осталось немного, да и Бураков не станет сидеть сложа руки. Усвагорск не так уж огромен, чтобы человек мог в нем раствориться.

— Ты вправду меня отпускаешь? — прошептала девушка.

— Это лучшее, чем я могу тебя отблагодарить, — сказал лесовик, и они невольно прильнули друг к другу, прижались щеками — у Даны она была совсем влажной от слез. Отпустив ее, Рикхард добавил:

— Надеюсь, что беда минует и тогда ты сможешь вспоминать обо мне хоть с толикой теплоты.

— Я все равно тебе благодарна, — заверила Дана. — Счастье и боль всегда бродят рядом, и здесь я испытала и то, и другое. А осталась бы в Дюнах — было бы уныние в артели, супружеская лямка, одиночество и ничего своего.

— Ты прекрасная девушка, Дана, — сказал Рикхард и коснулся губами ее лба. — Сейчас Ярослава поможет тебе собраться, а я поговорю с Вадимом. И главное, больше ничего не бойся.

Она кивнула и посмотрела ему вслед, пытаясь осмыслить заново все, что свалилось на нее за последние дни. Дане казалось, что она успела прожить целую жизнь, но теперь ее ждала неизвестность, в которой приходилось опираться лишь на себя. Хотелось опять расплакаться, кусать губы до крови, терзать подушки, но она держалась и терпеливо ждала Ярославу. Та вошла с таким же горестным лицом, однако от прикосновения ее сухой теплой руки Дане стало чуть легче.

— Ты на Рикко не серчай, девочка, — сказала Ярослава, — он очень славный парень, даром что нелюдь. Просто они по-другому разумеют, не так, как мы…

— А вы тоже колдуны? — нахмурилась Дана. — Иначе почему все о нем знаете?

— Нет, мы ведовству не обучены: их племя порой само выбирает, кому открыться. Рикко еще моего отца знал: тот был лесником на самой границе с Маа-Лумен. Хоть он и простой человек, но лес ему был милее родного дома, он знал, как задобрить его хозяев, когда обратиться к ним с воззванием, а когда лучше не тревожить. И всякого зверя уважал, и птицу, и цветок… Вот Рикко и привык считать его своим товарищем, а там я подросла, тоже к лесу прикипела. Вадим когда-то был охотником, шалил в лесу по молодости да горячей крови, не соблюдал заветов, так что едва до беды себя не довел. Но мой отец и Рикко его выправили, а потом мы и слюбились. Сюда уж нас жизнь забросила, но лес мне до сих пор снится, Даночка…

Ярослава отвела глаза, и как на миг показалось Дане, в них блеснули слезы. Затем снова заговорила:

— Мы всегда Рикко здесь привечали, как он в Усвагорск наведывался. У него часто какие-то дела с колдунами водились, а потом еще эта Силви тут обжилась. Но ее мы почти не знали, она не любит людей, и Рикко считал, что разумнее держать ее от нас подальше.

— Значит, она опасна? — тихо спросила Дана.

— Она хищница, Дана, пожирательница душ, да и кровью людской не брезгует. Правда, обычно насмерть не изводит, но забирает много…